shavzhen

Все мы одиноки, люди...

Началось всё не в четверг, в понедельник, чьё утро аксиомно – добрым не бывает. Встретило меня разудалое граффити, повествующее: мышь чебурахнулась об лондонский мост, попутав его с золотым яйцом из известной сказки. Меня оно должно было бы насторожить, но не внял. Сих граффити, тщательно вымараных, было далее на моём пути немало. И сия приправа только усилила недоумённое ощущение знатного хулиганства. Судите сами некая задворка мира подобно Вечному граду Риму после всех орд вандалов, с единственным обитателем, постаревшим Маленьким принцем на должности смотрителя маяка, за которым должен присматривать и показывать ордкам припозднившихся варварят. А потом к этому Оби-Вану или может Йоде на голову рушится, нет, не кирпич, не люк, а местный Бетман. при виде оного козла случившаяся на тот момент отара варварят восторженно блеет, а Оливер думает, что расконсервировать пыточную не плохая идея, ибо незваный гость, не успев вылезти из пепелаца, называет себя белой киской, а его котиком (там и котёнок будет!). А на хвосте у этой мурки собачья свадьба пиратов. Знатная завязка, для чего-то сногсшибательного или… не очень.
А дальше монотонность отрезанного от мира острова, вокруг которого рыщет стая волков. Народ из отары высеялся тёртый или не робкий, под стать Смотрителю Оливеру и Возмутителю Спокойствия – Широ, устраивают забавы, грызться не думают да готовят волкам капканы.
Эта повесть об одиночестве и мечте. О тех, кого растили и натаскивали для великого, да так тщательно, что вытравили из души любовь, а потом им сказали: мы в вас не нуждаемся. И один не согласился, ибо мог и смел, вся ойкумена знает его эксцентрика и спорит не показное ли у него шоу. Другой похоронил себя так что сделал безработным пяток бессмертных поней, лишь бы не подымать глаз на звёзды. А третьему осталась мечта, столь же не достижимая, как звёзды в античный век, только полюбоваться издали (а случись чудо, всё одно – ты не удел).
Не подумайте, это повесть не об унынии, она жизнеутверждающая. Как говорил какой-то древний китаец: если достойному мужу нет достоянного применения и службы, он не пьянствует, не уходит в разврат, а возделывает свой огород. И придёт время, когда он вновь сменит мотыгу на кисть. Так вот оный в сей повести обрёл товарища и своё дело. И пресеклось одиночество...

Школа с магией многие тайны скрываются в тебе и любят люди про них. У японцев расхожий о школьной тайне сюжет. Когда это застарелое проклятье, когда просто местная чертовщина и раззадорившиеся местные духи, с которыми нынешние люди попутали фен-шуй. А расхлёбывать конечно самым неубиваемым существам – школьникам. Но экзамены, сессия, разбитые сердца, непонимание взрослых мешают во всём на раз-два разобраться. К тому же это порой думать надо, а подкинутые судьбинушкой чудесные способности веселее использовать не по назначению, авось, подросшая смена всё разрулит.
Иным – гарри-поттеризм с иррациональными методами времяпрепровождения и увлекательного попрания и нарушения всех техник безопасности со здравым смыслом. Третьим магическая школа всего лишь антураж фантазий, где красавец-наставник научит замухрышку-избранную всем таинствам быть взрослым.
Не буду судить сколько чего и в какой пропорции намешано из списка и чем поперчёно авторской рукой, по вкусу ея. Школа магическая – есть (и N-е количество обещано за кадром). Девица избранная (на которую все стрелки), девица необычная, таинственная – имеются. Красавцев – завезено. Директоров/лекторов властных – ставим галочку. Каморка тёмная содержания для мальчика/девочки очкастой о силах и талантах своих до времени не ведающих – от чумаданов громоздких освобождена. Комната тайная с прекрасно-мерзкой хтонью – ктулху ведает. Жертвы и их приношение в разнообразии, как и всякие геройства – куда без этого. Тайны, места секретные и легенды в архивах упокоенные и на языках досужих перевранных – загодя рассеянно и упокоено. Нестыковок и непоняток, чтоб было чего обсуждать после прочтения закинуто. Запускаем массовку, раскочегариваем реквизит. Можно начинать.

Прочитывая первые части, думал об выборе, он постоянно есть, он двойственен, последняя даже заложена в человеческой природе – два пола, а с этим и два взгляда, подхода. Два города в одном – Нижний и Верхний Шеан или просто Шеан и Анклав. Один зависит от другого, противостоя ему, довлеет. В одном живут «маглы», в другом маги, и далеко не всегда они причисляют другую ветвь человечества к людям. Двойственны и главные герои: Генрих – сквиб выброшенный с матерью отцом в Нижний город. После он грязнокровый приёмыш нации учёных. Марика – между Советом и Ковентом. Оба принадлежат сразу к двум реалям, институтам общества, видели оба образа жизни. Обоими играли менторы их судеб, сформировали их.
Но вот герои повзрослели и каждый идёт своим путём. И тут мои мысли потекли в сторону размышлений об власти и ответственности, принадлежишь ты им или они обретены для тебя? Генрих шёл к своему величию всю жизнь. Шла и росла для этого же и Марика, приняв на себя всю тяжесть и бремя вставшего во главе. Многие ли на её месте думают об доставшейся ей стране, служат её благу, а не играются, удовлетворяя свои прихоти? Вознёсшийся Генрих же оказался слеп, будучи не натаскан к такой ответственности сызмальства. По сути, очутился на службе силы зла в медовой утопии. Не осознал, что, выпуская джина из бутылки, его уже невозможно загнать обратно, только оседлать волну. А он её гнал.
Оба ГГ желали блага для своей части человечества. А путь людей – срединный, не крайности, что суть разрушение. Мужчины и женщины разные и этого не изменить, но только в союзе и принятии различий они дают новую жизнь. Это когда-то поняли ведьмы и Великой жертвой вырвали право для всего своего потомства дар магии. Но люди есть люди и спокойно сосуществовать двумя подвидами не очень-то желают. Эволюция неспешная тётка, Теням ли это не знать. Нужна сильная и последовательная воля, чтоб поженить индуктивную магию и логичную науку. Но верхушкам обеих фракций легче продолжать видеть и указывать «пастве» противоположную сторону нелюдьми, а не налаживать мосты. И вот щелчком горят деревни с обитателями, вот рубильником допускается искра – загорается пожар «окончательного решения». А кто-то в бункере забывается, говорит и желает одно, но выходит, что совсем иное. А местный доктор Менгеле только рад. Они, конечно, люди, мы не забываем об этом, но стираем их имена, проставляем клейма номеров. Испытываем выносливость, не слыша крики. Всё ради бога Науки!
Да и могло бы быть иначе? Всё логично. Когда в последний раз читал про настоящие, а не мармеладные интриги? Не помню.

Джим – очень, очень хороший мальчик. Вежлив, правдив, скромен, добр. Слушает маму, каждое утро делает зарядку. Характер мягкий.
Это досье из известного мультика шутки ради примерял эпиграфом, читая первые главы. Но после обнаружилась перекличка с текстом. А Совершенная синь покойного Сатоси Кона, да Агент паранойи его же эпизодами сопровождали меня до финальной прямой, звучащей фальшью гнилого хеппи-энда.
Когда-то прочёл мангу про запутавшуюся в своей безответной любви девочке, что любя чистой любовью одного всеми способами снашалась в другим, ревновала его, второго, любя того, первого. Отличная притча о том, куда приводит секс без обязательств. Но моё внимание привлекал тот второй, что имел девочку, его личные стремления, его мести отморозкам что более года до событий урыли его брата и мечта об некой девушке чью фотографию он сделал на пляже в последние дни с братом. Мальчишка был умный, и умел словами уничтожить противника, спровоцировать, заставить против чаянья сделать нужное ему. Не буду томить, месть свершилась, девушку он нашёл и получил чистую взаимность. Ну и та, которая его ласкала от начала манги, оказалась не обделённой. И в этот момент триумфа по всем фронтам прибыли доблестные японские менты с единственным робким вопросом вас тогда-то видели там-то, вы можете что-либо сказать (если что место богатое различными тусовочными точками и событиями) и мальчишка, обладая всем чего желал, не включил дурака, не отмахнулся от возможности не быть даже свидетелем, а с готовностью сдал себя с хвастливым восторгом. Финиш. Но это японский комикс, им законодательно нельзя показать безнаказанность аморального образа жизни и автору пришлось ломать логику сдавать героя.
А в этой книге, чем Себ заслужил своё спасение, Джоан, роботу? За самурайскую исполнительность?
Но меня уже несёт в спойлерный лес. И чтоб не облегчать читателям жизнь зайду с иной стороны: о чём «24 секунды до последнего выстрела»? О скучающем умненьком мальчике, что покоряет и растирает в пыль всех своей харизмой. Он скучает в своей гениальности, ему нужны новые развлечения, новые свершения, новые игры чужими судьбами. Вечный игрок, штурмующий всё новые вершины, новые способы окунуться в риск и боль. Об убегающем от своего сумасшествия.
О цепном псе безумца. Не знаю что за созависимость между ними, как называется этот синдром (или целый букет). Но оно почти трогательно. Что даёт Себу эта связь? Солдафон что не находит себе место на гражданке, это не ново, знакомо. Деньги? Любой ваш каприз за ваши деньги… Возможность убивать! Увлекательно отстреливать людишек! И быть чистеньким Святым Себастьяном. Оправдываться «я исполнял приказ». Удобно. Даже не прикрываясь высокой идеей «Блага государства». Убивать в Афгане это совсем другое, чем убивать сограждан, правда же? Но Себ хочет продолжать и получать за это деньги. Если бы его тяготило, он убил бы безумца при первом же удобном случае и прекратил бы цепочку смертей. Но он выбирает путь «мужчины», за который его отец называет идиотом и трусом, забывшим об ответственности, той самой которой он и прикрывался по отношению к дочери.
Психологизм. Его в книге навалом. Решения нелёгкие, признаю. Как говаривал некий Дамблдор: нам предстоит выбирать между легко и правильно. А кодекс Бусидо велит: когда на выбор есть два пути, выбирай тот, что ведет к смерти. Путь воина – означает смерть.

Когда пустая луна
Пускает небо в расход
Не знаешь где ты и с кем
Какой течёт сейчас год
Шуршит в катушечках жизнь
Мотает время свой срок
И по сценарию фильма
Я всегда одинок
И все дрожит телефон, и светит лампочки свет
Я знаю, я вижу сон, я знаю, что меня нет

Первым делом отмечу язык и слог, не оставивший своими вывертами меня в восхищении, но местами, мой редактор, ручки бы свои утомила носом тыкать.
Второе. Китен – повествователь своих злоключений, кошкин сын, последний не утопленный из его помёта. Протиснувшийся от кабацкого жигало до сутенёра своей судьбы, своей любви:
Моя промокшая подруга взглядом покоряла небеса
По поступи чужих шагов привыкшие все видеть в этом мире,
Глотая воздух между слов за титрами в несбывшемся эфире
Отпущенный надеждой прочь ты выходил на тонкий лёд
Ещё одно мгновенье, ты утонешь
Ещё одно мгновенье и она
Тебя спасёт
Заставившей спившегося воспитателя мелюзги пробудиться, возжелать странного и возлюбив Луну, решительно коснуться кажущегося отражения кажущейся луны, клятвенно изобрести новую науку – Демонологию.
Что суть ея? Оно ж третье.
Классика мифологи – могущественные демиурги и персонификации отдельных проявлений и функций мироздания, что погрязли в интригах и страстях, друг дружке не то ближайшая родня, не то ученики-подмастерья-наследники. Любят они друг друга нежно, расчётливо, коварно. Предобрейший «Зевс», пытает аки Прометея «Локи», тщась узнать чью-то судьбу. А тот изрекая правдой ложь, играет за все стороны, но прежде всего за себя.
И эта суета, в которой горят города – часть рождения и конца мира, разгар гибели богов. И через всё к Зиме чёрной клочком по белому полю прошмыгивает кот постоянно-без-сапог – пешка, помеха, отмычка, пиковая двойка в рукаве.
Дышим чёрным дымом на востоке взрываем города.
И унижает грубая сила и рвёт вновь, и вновь.
А для сохранения мира нужна ли кровь?
Хрупкое твоё сердце, наполнено нефтью
В которой весь наш мир сгорает
Тёмное небо, выжжено поле моё
И чёрные слёзы, круги под глазами
кричащие души и рвавшие сами
Нам роют могилы и всё.
Бегущие сотнями люди нам завязали глаза
Мы презираем бога и верим словам лжеца.
Четвёртое. Мир. Не знаю какой сие панк. Магия, суть технологии неизъяснимо высоки, тварная плоть органики неотторжима от механики и проводки. В этой киберэкосистеме живо и в сети всё: и города, и дома, и дерева, и само собой все-все разумные, владеющие собственной волей, существа.
И всё же мирок ограничен несколькими градами разной степени блистательности, а между ними беспроглядные пустоши. Мирок, трепещущий на грани Хаоса. Как если бы сотворившие его ламеры споткнулись после первых успехов, или ошиблись с распределением ресурсов и теперь все силы уходят на удержание того от схлопывания. И грызню. Эта повесть о том, глазами подвернувшегося кота. Приятного чтения.