nastanomad

Книга Дэвида Фостера Уоллеса стала для меня тем, что вынесено в ней прямо на обложку, бесконечной историей длящейся почти год. Причина не в том, что не было времени или потому, что я растягивала удовольствие от процесса, а потому что быстрее читать и при этом хоть что-то воспринимать мне, попросту, не удавалось.

Начала я с дружеской рекомендации, потом аддикции (об этом, в принципе, вся книга), а закончила ступором от полной невозможности внятно пересказать ни одну сюжетную линию книгу. Ее в принципе невозможно пересказать, если не делать множественные закладки на каждого персонажа как это делал ее переводчик. В ней можно только прожить определенный период своей жизни, с тем, чтобы никогда не сделать ее содержание своим собственным существованием. Уоллес профессиональный логик, в тексте множество ходов, собственная замысловатая структура, бесконечное количество референций к пустым контекстам. Она может стать прекрасной интеллектуальной игрой для читателя, который высоко это ценит и будет способен сразу найти вход в лабиринт, несмотря на то, что Уоллеес делает все, чтобы читатель закрыл книгу и отложил ее навсегда. В ее основе математическая модель, об этом говорил сам автор, как и то что сквозь нее только и можно увидеть красоту. Но только очень разборчивый читатель увидит ее сквозь тошноту , физиологическое отторжение того, что может представлять собой человек, когда Вещества становятся основой его существования.

Вещества это не различные виды наркотиков (описанию их составов точно позавидовал бы #Томпсон) - это все то, что крепкими нитями привязывает волю, формирует прочную созависимость и страх невыносимой боли при своей Отмене. В уоллесовском утопическом (хотя, столь ли утопическом) варианте американского общества это не только гидрохлорид налаксона и прочии химические компоты, это даже такие святая святых как профессиональный спорт с его идеализированными нечеловекоразмерными конструкциями, политика, телевидение и прочие “кружки по интересам”, вплоть до самих сообществ “анонимных любителей Вещества”. Через тысячу страниц текста никто не увидит просвета или надежды на иной путь. Счастье и радость там иное, это только состояние, когда Вещество попадает кровь и мгновенно уходит боль и одиночество, а горизонт последствий еще не открыт сознанию, но оно, как известно, измеряется минутами.


Говорят Уоллес был неуравновешенным, довольно агрессивным, параноидальным субьектом, который самоубился на фоне изменения протокола лечения затяжной депрессии. Возможно, он лучше своих героев знал то, о чем пишет. В череде бесконечных пустых конструктов постмодерна такая запредельная искренность могла казаться неуместной и отталкивающей. Но только когда ты закрываешь книгу, хотелось бы сказать на последней странице, но нет, в том месте, где начинаются примечания еще так страниц на 300, то чувствуешь себя точь-в-точь как любой из его героев. Без вещества.