Голубой шарик
Девочка плачет: шарик улетел. Ее утешают, а шарик летит. Девушка плачет: жениха все нет. Ее утешают, а шарик летит. Женщина плачет: муж ушел к другой. Ее утешают, а шарик летит. Плачет старушка: мало пожила…А шарик вернулся, а он голубой. «Не бродяги, не пропойцы…»
Не бродяги, не пропойцы,за столом семи морейвы пропойте, вы пропойтеславу женщине моей!Вы в глаза ее взгляните,как в спасение свое,вы сравните, вы сравнитес близким берегом ее. Мы земных земней. И вовсек черту сказки о богах!Просто мы на крыльях носимто, что носят на руках. Просто нужно очень веритьэтим синим маякам,и тогда нежданный берегиз тумана выйдет к вам. Ванька Морозов
А. Межирову
За что ж вы Ваньку-то Морозова?Ведь он ни в чем не виноват. Она сама его морочила,а он ни в чем не виноват. Он в старый цирк ходил на площадии там циркачку полюбил. Ему чего-нибудь попроще бы,а он циркачку полюбил. Она по проволке ходила,махала белою рукой,и страсть Морозова схватиласвоей мозолистой рукой. А он швырял в «Пекине» сотни,ему-то было все равно. А по нему Маруся сохнет,и это ей не все равно. А он медузами питался,циркачке чтобы угодить. И соблазнить ее пытался,чтоб ей, конечно, угодить. Не думал, что она обманет:ведь от любви беды не ждешь…Ах, Ваня, Ваня, что ж ты, Ваня?Ведь сам по проволке идешь! «Нева Петровна, возле вас – всё львы…»
А. Шуб
Нева Петровна, возле вас – всё львы. Они вас охраняют молчаливо. Я с женщинами не бывал счастливым,вы – первая.
Я чувствую, что – вы. Послушайте, не ускоряйте бег,банальным славословьем вас не трону:ведь я не экскурсант, Нева Петровна,я просто одинокий человек. Мы снова рядом. Как я к вам привык!Я всматриваюсь в ваших глаз глубины. Я знаю: вас великие любили,да вы не выбирали, кто велик. Бывало, вы идете на проспект,не вслушиваясь в титулы и званья,а мраморные львы – рысцой за вамии ваших глаз запоминают свет. И я, бывало, к тем глазам нагнусьи отражусь в их океане синемтаким счастливым, молодым и сильным…Так отчего, скажите, ваша грусть?Пусть говорят, что прошлое не в счет. Но волны набегают, берег точат,и ваше платье цвета белой ночимне третий век забыться не дает. «Мне нужно на кого-нибудь молиться…»
О. Батраковой
Мне нужно на кого-нибудь молиться. Подумайте, простому муравьювдруг захотелось в ноженьки валиться,поверить в очарованность свою!И муравья тогда покой покинул,все показалось будничным ему,и муравей создал себе богинюпо образу и духу своему. И в день седьмой, в какое-то мгновенье,она возникла из ночных огнейбез всякого небесного знаменья…Пальтишко было легкое на ней. Все позабыв – и радости, и муки,он двери распахнул в свое жильеи целовал обветренные рукии старенькие туфельки ее. И тени их качались на пороге,безмолвный разговор они вели,красивые и мудрые, как боги,и грустные, как жители земли. Вобла
Холод войны немилосерд и точен. Ей равнодушия не занимать. …Пятеро голодных сыновей и дочеки одна отчаянная мать. И каждый из нас глядел в оба,как по синей клеенке столаслучайная одинокая воблак земле обетованной плыла,как мама руками теплымиза голову воблу брала,к телу гордому ее прикасалась,раздевала ее догола…Ах, какой красавицей вобла казалась!Ах, какою крошечной вобла была!Она клала на плаху буйную голову,и летели из-под рукинавстречу нашему голодучешуи пахучие медяки. А когда-то кружек звон,как звон наковален, как колоколов перелив…Знатоки ее по пивным смаковали,королевою снеди пивной нарекли. …Пятеро голодных сыновей и дочек. Удар ножа горяч как огонь. Вобла ложилась кусочек в кусочек —по сухому кусочку в сухую ладонь. Нас покачивало военным ветром,и, наверное, потомуплыла по клеенке счастливая жертванавстречу спасению моему.
