"Ну что ж… – подумал он довольно хладнокровно. – Придётся снова засесть в обсерватории…"
Но это позже. А пока – рейс. Бросок. В рейсе следует оставаться скадерменом. Яр щелчком выбил на ладонь крупную пилюлю пентарина. С некоторым сожалением взглянул на мальчишку, который сейчас исчезнет. Мальчишка был удивительно знакомый. Нет, Яр не знал его имени и раньше никогда не видел. Но такими были приятели в его детстве. Таким, видимо, был когда-то он сам.
Этот пацанёнок прикатил на своём велосипеде из тех времён, когда о звёздных полётах писали только фантасты. Когда не существовало неофициального, но почётного титула "скадермен", да и самого проекта СКДР не было в помине. А был старый Нейск, заросший одуванчиками двор, шаткая заброшенная голубятня, где играли то в партизанский штаб, то в полёт на Венеру…
Мальчик стоял вполоборота к Яру и разглядывал на потолке центральный, выключенный сейчас плафон.
– Испортился, что ли… – тихонько сказал он и стал медленно поворачивать голову к Яру.
Яр вздохнул и раздавил зубами желатиновый шарик.
Ледяные стрелы ударили в язык, в нёбо, в мозг. Всё вокруг стало холодным и пронзительно ясным. Таким ясным, что приглядись – и поймёшь, куда и по каким ячейкам скачут за пультом электронные импульсы. Прислушайся – и узнаешь, какие сны снятся юному Диме Кротову или добродушному Борису (Сайский снов, естественно, не смотрит, так как это не предусмотрено инструкциями).
В мыслях тоже ясно, чисто и холодно. Исчезли сумятица, неуверенность, нерешительность. Исчезло всё ненужное, всё, что мешает, всё, что кажется…
Мальчик не исчез.
Он тоже стал ясным, как бы видимым насквозь.
Яр, например, понял, что в кармане у мальчишки шелуха от семечек подсолнуха и огарок свечки, и что у него побаливает натёртая башмаком пятка, и что здесь, в рубке крейсера, мальчику интересно, а смущения он не испытывает и настроен даже как-то по-хозяйски.Чёрт знает что…
Оставалось прошептать "сгинь-пропади" и плюнуть через левое плечо. Яр этого не сделал, хотя про суеверность скадерменов ходили анекдоты. Он ощущал странную беззаботность. Как школьник, который говорит: "Я сделал все, что полагается. Теперь, если что-то не так, я не виноват".
Мальчик встретился с Яром светло-карими глазами. Взгляд был спокойно-доброжелательный и самую чуточку снисходительный. Мальчик улыбнулся уголками губ и опять поднял глаза. На выпуклые хромированные буквы над пультом.
– Эс-Ка-Дэ-Эр-девять, – полушёпотом прочитал он. – Суперкрейсер дальней разведки…
– Совершенно верно, – сказал Яр, поворачиваясь вместе с креслом. Гость явно не собирался растворяться в воздухе, и оставалось одно: принять "правила игры". "Чёрт возьми, почему я не ударялось в панику? И почти не удивляюсь? – спросил себя Яр. – Защитная реакция мозга?"
А мальчишка был такой славный и абсолютно настоящий. Как он устоял перед пентарином? Этого не могло быть…
– Совершенно верно, – сказал Яр. – Суперкрейсер дальней разведки. Сокращенно – "эскадер". В просторечии – "скадер".
– А почему "девять"? – Мальчик опять посмотрел на Яра. Как на привычного собеседника.