– О чём? – зевнула Алка и прикрыла рот полной ладошкой.
– Да о мальце… – погладил на коленях кошку Григорий Данилович. – Нам в старости на утешение.
– Ты что, совсем рехнулся, дурень старый, – отмахнулась Алка. Посидела, повздыхала… – А вот назло пойду и спрошу! – Алка поправила чалму и пошла к Курице.
– Чайка, – села Алка на корточки перед Курицей, – прости меня, дуру старую, снеси ты нам Петеньку. А то Бог нас с мужем детьми не одарил…
Алка шмыгнула носом.
– Ладно, – сказала Курица, – к среде.
И к среде снесла Петеньку. Но крохотного.
А потом снесла Танечку, и ещё Васютку, и Нюшу. И Клаву снесла. Но большую и толстую: яйцо-то было как страусовое. И тут увидела Собаку.
– Чайка, а что со мной? – крутилась перед ней Собака. – Посмотри, как я умею ходить на передних лапах.
И ещё я умею кувыркаться… Вот… и вот! Думаешь, я понравлюсь… Лошади?. . А цирк приедет?. .– Что-нибудь придумаем, – сказала Курица. – К пятнице.
И к пятнице снесла цирк:
вместе со зрителями, оркестром, ареной с опилками и запахом животных, воздушными акробатами Антонио и Лючией, жонглёром Джорджем, усатым толстым директором с тросточкой, щёголем-дрессировщиком с кнутиком, двумя морскими тюленями Томкой и Васей, роскошным гривастым львом Аркадием Петровичем. И божественной Лошадью: белой, в серых яблоках, с серебряной сбруей и под седлом с серебряными кисточками.
И если прильнуть, а яйцо было прозрачное, то была слышна музыка и видно, как Лошадь сказочной красоты скачет вокруг арены и зрители в восторге хлопают, а дети визжат от счастья.
– Сойдёт? – спросила Курица.
– Ага, – сказала Собака. – Но маленькое какое…
– Сядь и высиживай, – сказала Курица. – К весне дойдёт! У меня других дел по горло.
Конец ознакомительного фрагмента.