Татьяне было уже под сорок, но ребяческого озорства с приобретенными годами она не лишилась. По кухне мать Лиды всегда ходила в туфлях на каблуке не меньше семи сантиметров, неустанно повторяя, что каблуки придают женским ногам стройность, а походке – королевскую грацию. Прямые длинные волосы на работе она заплетала в косу, а для выхода в город всегда укладывала их в какую-нибудь прическу стиля романтик. Однажды она призналась Лиде, что ее папа без ума от того, как волосы нежными прядями спадают ей на плечи, визуально удлиняя шею.
– Не забыла, – стягивая с крючка свой фартук, уверила ее Лида, хотя скрыть короткий зевок у нее так и не получилось. – Просто вчера долго с Маней разговаривала по видеосвязи. Она сегодня вечером уезжает к бабушке в деревню.
– Ты все еще планируешь к ней присоединиться? – спросил Василий, Лидин отец.
Он так надеялся, что Лида передумает и останется на летних каникулах дома, что при каждом удобном случае задавал дочери этот вопрос.
– Планирую, – в очередной раз заявила Лида, закатив глаза. – Пап, вы же меня уже отпустили, помнишь?
– Помню, конечно, но…
– И что же? Собираешься взять свои слова обратно?
– Нет, но…
– К тому же это в трех часах езды на электричке. Я в любой момент смогу вернуться. Да и вы можете приехать и убедиться, что мы ничего запретного не делаем.
– Мы и не думали!. .
Василий и Татьяна были ровесниками. Но если мать Лиды излучала уверенность и некоторую жесткость, то Василий был более мягким по натуре человеком – романтичным, как сказали бы в какой-нибудь мелодраме. А очки, то и дело сползавшие на нос, делали черты его лица мальчишескими – на что, как мама ей опять же однажды призналась, предаваясь воспоминаниям о своей молодости, она однажды на школьном вечере танцев и повелась.
– Папы все такие, Лида, – сказала Татьяна, закрывая дверцу духовки. Диалог мужа и дочки порядком ее повеселил. – Но мы говорили, что отпустим тебя только в том случае, если ты докажешь нам, что уже достаточно самостоятельная и мы можем тебе доверять.
– Я самостоятельная! И вы можете мне доверять.
– Да? А где Зефир?
Лида прикусила язык и огляделась.
– А он что… еще не спустился?. .
Татьяна покачала головой.
– Мам, это не считается! – воскликнула Лида, чувствуя, как от стыда и злости на покровителя горят щеки. – Я не в ответе за Зефира!
– Еще как в ответе, – сказал Василий. – Сколько раз мы говорили тебе брать его с собой, когда перемещаешься по дому? Нельзя так обращаться с нашим покровителем.
– Но он же не маленький! – Лида сразу же осознала свою оплошность. – То есть он же не ребенок!
– Дело не в том, что он и сам может о себе позаботиться, а в том, что ты не берешь на себя ответственность за кого-то.
– Я отвечаю за Беляша, – не согласилась Лида.
– Этот кот сам за себя отвечает, – сказал Василий и, оторвавшись от взбивания крема в железной миске, взглянул на лестницу, ведущую на второй этаж. – И, кажется, он к Зефиру относится куда лучше тебя. Может, это его следует отправить в деревню на каникулы?
Беляш лениво, но с присущей всем котам грацией перешагивал с одной кафельной ступеньки на другую, а на его спине, словно на коне, восседал Зефир, крепко держась за длинную белую шерсть. Он был бы похож на сказочного принца, если бы не был одет в фиолетовые брюки с подтяжками им в цвет и блекло-голубую рубашку с резным воротом. Принцы так точно не одевались. А еще у Зефира были фиолетовые волосы, которые он каждое утро зачесывал назад и гордился ими не меньше, чем своим ростом. По его словам, каждому птифурцу при рождении давали то имя, которое бы подходило к оттенку его волос: вот у Зефира они были фиолетовые, а у его сестры Пастилы – розовые.