«Господи, какая я счастливая», – девчонка больше не ощущала ни холода, ни мокрых ботинок. Олеська была готова еще двадцать раз упасть в ручеек, лишь бы Павлик снова о ней позаботился.
К вечеру, когда ее вещи уже просохли у костра, ребята стали собираться домой. Залили кострище водой, собрали разбросанные по всей полянке бутылки из-под пива да бумажные тарелки с остатками холодного шашлыка.
Олеська пиво не пила и шашлык не ела. Мясо она не любила, а от пива ее вообще воротило. Поэтому она и Наташка, ее давнишняя подружка, ограничились горячим чайком из термоса.
– Ну? – Мария, негласный лидер их группки, невысокая и полная девчонка, последний раз затянулась сигаретой и скомандовала: – Пошли!
Парни в ответ что-то невразумительно промычали, конечно, они ей не подчиняются, поэтому и с места не двинулись. А девчонки сбились в нестройную стайку и пошагали за Марией.
Олеська замыкала вереницу подруг и постоянно останавливалась: то шнурок развязался, то камешек в ботинок попал. А на самом деле она ждала Павлика, но пацаны не торопились их догонять. Они все еще спокойно сидели у потухшего костра и допивали остатки пива. Кое-кто закурил.
«Это надолго!» – с тоской подумала Олеська и, минуту поколебавшись, побежала вслед за девчонками, которые уже норовили скрыться из виду.
К остановке они вышли под шквалистый ветер, неожиданно набежали тучи, темное небо то и дело пронзали ослепительные молнии, но дождя пока не было. Девчонки уселись на поваленное дерево, Мария и Оксана снова закурили. Олеська тоскливо вглядывалась в лес, надеясь разглядеть между деревьев ярко-синюю ветровку Павлика. Но в это мгновение подошел автобус, и девчонки, побросав сигаретки, зашли внутрь.
Олеська еще раз обернулась в сторону леса, а затем, едва не разревевшись, юркнула в переполненный салон. Двери закрылись и, натужно урча, автобус поехал в город.
Последняя надежда на то, что ее до дома проводит Павлик, умерла, и теперь Олеська грустно уставилась в окно.
Народу в салоне было тьмища, и подруг почти сразу же растолкали в разные стороны. Олеську кто-то припер к задней стенке автобуса, да так, что не вздохнуть.– А ну, посторонитесь! – Павлик пробивался к ней на заднюю площадку. – Совсем девчонку задавили! А ну, пропустили!
И его действительно пропускали. Ни у кого не было желания связываться с высоким и крепким парнем.
– Ты откуда? – Олеська вся светилась от радости. – Я тебя не видела.
– Я в переднюю дверцу запрыгнул в последнюю секунду. – Павлик протиснулся к ней и загородил ее спиной от толпы. – Ты как?
– Нормально. – Они были так близко друг к другу, что у Олеськи снова закружилась голова.
На повороте автобус качнуло, и Павлик почти упал на нее.
– Прости, – смутился парень. – Толкаются, черти.
– Ничего, – пролепетала раскрасневшаяся Олеська и замолчала. У нее дрожали руки и пересохло в горле.
Автобус снова подпрыгнул на невидимой горке, и Павлик наклонился к ее лицу. Самый первый, самый нежный поцелуй в своей жизни Олеська запомнила навсегда, потому что по буре захлестнувших ее тогда эмоций он не уступал всем ее последующим «взрослым» ночам, вместе взятым.