Читать онлайн «Картавый мальчик»

Судя по всему, Владик был внуком этого Верещагина, поскольку автор научного труда не только наблюдал за течением беременности, присутствовал при самих родах, но и участвовал в дальнейшем воспитании мальчика.

К шести годам профессор научил ребёнка играть в шахматы, и целый раздел был посвящён этому, с подробным описанием ходов всех партий. Иногда Владик у профессора выигрывал.

Затем перечислялись все до единой прививки, походы к узким специалистам–врачам, указывалось рекордное количество знаков, что ребёнок показал при чтении сложных отрывков различных текстов в первом классе, несмотря на то, что он картавил.

Картавости и попыткам излечить дитя от этого досадного физического недостатка в дневнике было уделено ещё большее внимание. К логопедам внука водила, как поняла Лика, бабушка Владика по имени Аннушка. Она никак не могла смириться с нечистым произношением буквы «Р» своим внуком. Сам же профессор почему–то с самого начала пребывал в абсолютной уверенности, что толку от таких походов не будет никакого. Мало того, он просто восхищался тем, что Владика никто не может избавить от картавости. И требовал от супруги, чтобы она после каждого очередного неудачного курса лечения приносила домой подробный медицинский отчёт от не менее остепенённых научными званиями врачей–логопедов. Профессор всё изучал, а затем, довольный, помечал на полях: «Изумительно! Что и требовалось доказать!».

Далее это чудовище немедленно на следующих листах затевало закрытую научную полемику с ранее прочитанными трудами коллег.

«К. м. н. Цейдлин И.

В. доказывает нам в своей работе, что дефекты речи «не передаются по наследству, а связаны исключительно со специфическим развитием речевого аппарата у плода в материнском чреве».

Профессор Верещагин делал сноску на научный труд этого самого Цейдлина, указывал цитируемую страницу и далее размашисто выводил: «Простите, но Вы идиот, уважаемый, а не кандидат медицинских наук!» И проставлял дату.

Через неделю на следующей странице профессор написал: «Сегодня разрешил своей Аннушке «подрезать язычок» Владику в клинике института Сербского. Любопытно, что из этого может получиться…»

После подрезания Владик научился выговаривать слово «грабли» и стал более или менее сносно произносить букву «эр», когда она стоит в начале слова. Но если она пряталась в середине, следовала за любым из звуков, кроме «гэ», язык мальчика по–прежнему упорно не слушался.

Профессор ликовал: «Восхитительно!»

Лика возмущённо захлопнула папку, посидела в задумчивости пять минут, но снова раскрыла.

Мальчик родился в ноябре 1964–го года, судя по подшитой к развитию Владика выписке из роддома. Как следовало из амбулаторной карты, мама ребёнка, некая Светлана Михайловна Чиляева, 1942 года рождения, забеременела примерно в марте, после прохождения повторного трёхнедельного курса лечения в ведомственной медсанчасти 6–го управления КГБ СССР.

«Непростая девушка», – подумала Лика, взглянув на циферблат в конце читального зала. До закрытия хранилища оставалось три часа. Она принялась читать следующий раздел. В нем Верещагин утверждал, что предварительно обезвоженная семенная жидкость мужчины в замороженном состоянии может сохранять все свои свойства, необходимые для продолжения рода, в течение десятков и, возможно, даже сотен лет.