Охотнице хотелось измотаться до дрожи в мышцах и холодного пота, чтобы все тело ныло.
И плевать, даже если кто-то и был в зале… Цветкова решительно толкнула створку, но не зашла.
Но это был он. Охотница видела, как напарник прошел мимо тренажеров, озираясь.
Будто что-то искал, а не найдя, со всей силы ударил по одному из них.
Лиля подпрыгнула от громкого звука, разлетевшегося эхом по залу, и, попятившись, вернулась в полутемный коридор.
Борис испугал не на шутку. Он был не просто раздражен. Это был взрыв эмоций.
Плевать, что охотники не могут друг друга чувствовать, для Лили это было очевидно – он злился из-за нее. А у девушки не хватило силы духа выйти к нему и заговорить.
За спиной послышался скрип двери.
Встрепенувшись, Лиля заспешила по коридору. На глаза попалась незапертая дверь. Шмыгнув внутрь, девушка поняла, что оказалась в танцевальном зале, который обычно запирали на ночь. Справа у стены возвышалась небольшая сцена, слева – ряд зеркал и начищенный до блеска металлический станок.
Странная волна ностальгии захлестнула девушку, пробуждая воспоминания о теплом свете ламп в классе, где она прозанималась столько лет. Отциклеванный, покрытый лаком паркет поскрипывал под ногами.
Лиля прошлась вдоль стены, провела по холодному металлу станка.
Как давно она этого не делала? С тех пор, как, разругавшись с преподавательницей, ушла с занятий, громко хлопнув дверью. Много лет Лиля злилась на все, связанное с танцами. Затем решила, что «это не для нее».
Гораздо позже, после первых настоящих тренировок в академическом, когда Лиля поняла, что далеко не в лучшей форме, появился страх. Страх, что то, чем она занималась столько лет, забылось. Или еще хуже – что в этом она никогда не была хороша.
Словно во сне Лиля положила телефон на пол, встала на изготовку.
По телосложению девушка в отражении мало отличалась от той, которую помнила Лиля. Даже светлые волосы собирались в примерно такой же хвостик. Изменилось выражение лица. Еще недавно казавшееся всем вечно удивленным, теперь оно стало встревоженным, испуганным.
Лиля заставила себя взяться за станок.
Холодный металл под рукой казался знакомым.
Несколько знакомых упражнений.
Они выглядела так же, как тогда. Практически один в один.
Сердце не екнуло в груди, в животе не «запорхали бабочки» и разум не затмила эйфория.
Она повторяла некогда заученные наизусть движения и впервые осознала очень простую вещь: даже если какого-то упражнения Лиля не помнила, то это не делало ее хуже. Как и не делало лучше то, что она их знает.