Вадим Месяц
«Правила Марко Поло»
Американский роман
Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou. ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте: чем чаще вы нажимаете кнопку «Спасибо», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!
Заладили как один: ищу работу, ищу работу…
Вы — в Америке, здесь надо делать деньги.
Ты доктор? На, курни. Забудь про свою тысячу.
В своей жизни ты пойдешь по костям.
ЧАСТЬ 1
Я часто слышал упреки в свой адрес, что, дескать, слишком надменно отношусь к людям. Я даже к этому привык, когда понял, в чем заключается ошибка. Дело в том, что мое почти деревенское простодушие, это чудовищно неуместное в наше время качество, вытравить из себя мне не удалось сколько я ни пытался. Оно настораживает, коробит, воспринимается как издевательство. Лишь немногие близкие мои друзья понимают, что я слишком прямолинеен, и преднамеренного коварства за словами и поступками нет. Моя жена, Наташа, узнав о такой несколько надуманной, на ее взгляд проблеме, сказала, что это — истинно русская черта, и тут же нашла мне великого товарища по несчастью. Это — писатель Федор Достоевский, главный издеватель над людьми всех времен и народов. После прочтения нескольких его книг под снисходительные комментарии супруги я долго недоумевал, как человечество сумело усмотреть гуманизм в его творчестве. Его герои нелепы, жалки, одержимы сумасбродными идеями, они мечутся на сцене только для того чтобы как-нибудь провести время и позабавить автора. Они ищут света, но не верят, что этот свет существует. Они принципиально поверхностны в этих поисках, они подбадривают себя яростным красноречием и никогда не добираются до глубин, опасаясь встретиться с чем-нибудь совсем неразрешимым. Они щеголяют благородством — и выглядят смешными в глазах читателя. Несчастные страдают с необыкновенным неистовством, но ведь таких несчастий в действительности не существует. Какой-нибудь дурачок может шантажировать приличную компанию на протяжении всей книги тем, что вот-вот повесится — у Достоевского в каждой книге кто-нибудь собирается самоубиться, но почти никогда этого не делает.
Студент, зарубивший жадную старушку, получает в качестве самого страшного наказания невозможность раскаяться. Секта затрапезных заговорщиков, пытающихся охватить весь народ кровавой порукой ради социального прогресса, воры и разбойники, именуемые самой даровитой, самой сильной частью народа… Постоянные угрызения совести при отсутствии вины… принятие и неприятие мира при полном его к нему равнодушии… мысль о бессмертии души как о единственном условии, при котором возможна любовь к человечеству…Любить человечество! О Боже, какое отменное занятие. Если отвлечься от заклинательной манеры повествователя и посмотреть на происходящее со стороны, можно подумать, что автор рассказывает один за другим самые злые анекдоты о своих современниках, и анекдоты эти увлекательны. По мнению Наташи, писатель был далек от сарказма и садистского обнажения природы вещей. Именно его патриархальная наивность и чистота привели к таким головокружительным результатам. Мне трудно было согласиться с ней до конца, но именно со времен этого разговора я стал задумываться о загадочной славянской душе, о русском счастье, о русской тайне. Я даже считаю, что все русские небезуспешно состоят в каком-то вселенском заговоре против здравого смысла, масштабном, как мировое правительство сионистов или вольных каменщиков. Я свалил оттуда именно поэтому. Мне плевать на политику, это — вопрос смысла жизни. Он либо есть, либо его ищут до изнеможения. От поисков я устал, от смыслов тоже. Общаться с русскими — труднее всего. Мне легче найти общий язык даже с поляками, хотя их и считают самыми некоммуникабельными и упрямыми. У русских всегда есть что-то за душой. Припрятанная бутылка, икона, нож. Почему мою русскую жену зовут одновременно Наташей и Елкой? Елка — это рождественское дерево, Наташа — красивая женщина в ночной сорочке. Общение с ними — это плутание по полю мерцающих вопросительных знаков. Любое сближение с русскими почти всегда заканчивается разбитой мордой в подворотне, хотя каждый третий из них — князь или царь… Мне вообще кажется, что они не считают нас за людей. Все, кроме моей супруги, которую я так люблю.