Михаил Филин
Арина Родионовна
ПРЕДИСЛОВИЕ
Этим няням и дядькам должно быть отведено почётное место в истории русской словесности.
В начале октября 1828 года загостившийся в Москве поэт А. А. Дельвиг наконец-то собрался в обратную дорогу и отправился на невские берега. Накануне отъезда барон — в ту пору издатель «Северных цветов» — получил от другого поэта, Е. А. Боратынского, ряд рукописей, предназначенных для помещения в альманахе.
Среди кипы вручённых бумаг была и поэма «Бал» («Бальный вечер»).Уже оттуда, из Малинников (имения преданной П. А. Осиповой), он написал (где-то в конце октября — начале ноября) письмо Е. А. Боратынскому. Пушкинское послание не сохранилось, однако мы всё же знаем, что там, среди прочего, было выражено неудовольствие кое-какими строками недавно прочитанного «Бала». Вот что сообщил по этому поводу сам раздосадованный Е. А. Боратынский Антону Дельвигу в первых числах декабря 1828 года:
Итак, Пушкина (да и в чём-то солидарного с ним барона А. А. Дельвига) не устроили нравоучительные речи, с которыми обратилась к героине «Бала», княгине Нине (только что принявшей смертельный яд), её няня (или кормилица). Ничего не подозревавшая «мамушка седая» вещала во мраке «глухой ночи» буквально следующее: