Николай Андреев
ЗА РУСЬ СВЯТУЮ!
Слово благодарности
Я невероятно сильно признателен Валерию Сергеевичу Бочагову за поддержку, мне оказанную, без которой этой книги могло не появиться или она появилась бы в совершенно другом виде. Именно благодаря совету Валерия в книге появился главный герой, была отодвинута дата начала «действа» Рыцарей Белой Мечты, а множество деятелей тех времен нашли свое отражение в этом труде. Также я благодарен ему за многочисленные советы и консультации по тем или иным вопросам, которые затрагиваются в данной книге.
Я благодарен моей семье, спокойно и философски переносившей все те неудобства, что я создавал во время работы над книгой. Не раз и не два приходилось моим родным плыть сквозь океан бумаги и пробираться сквозь джунгли нагроможденных друг на друга книжек и папок с документами.
Я благодарен Р. Е. О. за ту поддержку, которую этот замечательный человек оказывал мне на протяжении всей работы над книгой. Надеюсь, что этот человек будет гордиться конечным итогом моей работы.
Я благодарен посетителям форума «В вихре времен» и сайта «Журнал Самиздат» за советы, критику и многочисленные консультации, оказанные мне по ходу работы.
Я благодарен всем русским людям, которые сохранили свое лицо и верность своим идеалам в смутные времена Февраля и Октября, дав мне возможность написать об этом мою книгу…
А еще я благодарен тебе, читатель, что взял в руки эту книгу и выдержал такое долгое вступительное слово. Ты готов к рассказу о смутных временах? Тогда — я начинаю!
ПРОЛОГ
Тяжкий скрип двери, показавшийся вздохом. Дерево, окованное металлом, сопротивлялось неожиданному нашествию, не желая открываться.
Однако все же поддалось. Бой оказался неравным: старое, ржавое железо — и мощная рука человека, некогда работавшего подмастерьем в кузне.
Маленькая, продуваемая вездесущими сквозняками камера «номер пять». Восемь шагов длиною, четыре — шириною. Железная кровать приютилась у одной из стен, железный же столик и старенький табурет, неподвижные, ввинченные в пол, — у другой. К стене прикрутили полку для посуды, чуть ниже ее, в углу, — выносное ведро с тазиком и кувшином для умывания. В двери камеры прорезали окошко для передачи пищи. Над ним — маленькое-маленькое стеклышко. По злой иронии судьбы его когда-то назвали «волчком». Холод — здесь всегда царил жуткий холод, пробирающий до самых костей, замораживающий самую душу. Даже утепленная шинель не спасла заключенного от простуды.
