Макдональд Йен — Ночь всех мертвецов
Содержание:
Ночь всех мертвецов
Камень, ножницы, бумага
История Тенделео
НОЧЬ ВСЕХ МЕРТВЕЦОВ
© Перевод С. Силакова, 1999.
понедельник
На горе у Сола полетела передача. Случилось это так: он переключился на шестую скорость, чтобы одолеть крутой подъем. Но шестой скорости не оказалось. Ни пятой, ни четвертой — одна нулевая.
Элена, уже достигнув вершины, насмехалась над тем, как он надрывается и потеет на вьющейся между сосен тропке. Его набухшие мускулы стали похожи на узловатые стволы мезозойских хвойных деревьев, вены и сухожилия натянулись, как канаты висячего моста. Но тут она увидела, что зубчатка отломилась и крутится сама по себе.
Их велосипеды уже успели доблестно выдержать тяжелый переход через горную пустошь, что раскинулась к югу от Ногалеса. Две тысячи долларов штука — но продавец поклялся девичьей честью всех своих незамужних сестер, что эти внедорожники фирмы МТВ проедут где угодно, исполнят любое желание седока — хоть сам пик Эль-Капитан покорят, если надо. И вот на пятый день похода — в трех днях пути от ближайшего дилера фирмы «Дерт-Лобо», как сообщила карманная электронная карта Элены, — зубчатая передача превратилась в две одинаковые половинки. А впереди еще десять дней, еще четыреста миль, еще пятьдесят гор, которые так нравятся Соломону Гурски. И все нужно пройти на высшей передаче.
— Вы это должны были предвидеть, господин инженер, — заметила Элена.
— Когда я плачу за велик две тысячи баксов, я никому ничего не должен, — ответил Соломон Гурски. На вершине высокой горы Кровь Христова было жарко — полуденный зной, пропахший смолой престарелых сосен. Знойное марево заволакивало обе долины — ту, откуда Сол с Эленой приехали, и ту, куда они держали путь. — И вообще, знай — я не по этой части инженер.
Мои шестеренки гораздо меньше. И, кстати, не ломаются.Элена отлично знала, по какой части он инженер, да и он знал, каких наук она доктор. Но их роман только начинался — он был в той стадии, когда коллеги по научной работе, сделавшись, к собственному удивлению, любовниками, с огромным удовольствием прикидываются почти незнакомыми между собой.
Согласно карте Элены, в пяти милях ниже по долине имелся населенный пункт. Он назывался Реденсьон. Вполне возможно, что там найдется умелый и расторопный сварщик, ничего не имеющий против норте-долларов.
— Твое счастье — поедем под горку, — сказала Элена, оседлала, сверкнув ярко-синими стегаными шортами, велосипед и пулей унеслась вниз. Не прошло и секунды, как Сол Гурски (рубашка-шорты-туфли-очки-шлем), продираясь сквозь заросли шалфея, устремился вслед. Их отношения все еще не стали привычкой, был тот упоительный период, когда страсть разгорается при одном взгляде на обтянутую ярко-синей лайкрой попку.
Реденсьон значит «избавление». И поселок действительно был избавлением от проблем, какие только возможны в этих приграничных горах: здесь имелись бензоколонка, магазин и кемпинг с трейлерами, где можно было поселиться на день, на неделю или, если вам совсем уж некуда деваться, на всю жизнь. Кафе для дальнобойщиков и джакузи для ночного активного отдыха прямо под звездным небом приграничья. Никаких сварщиков. Вместо них — кое-что получше. Всплывшая из жаркого марева густая крона солнечного дерева — такова была первая примета, подсказавшая ехавшим по дряхлому, покрытому трещинами, пустынному шоссе путникам, что Реденсьон уже рядом.