Андрей Посняков
Око Тимура
Глава 1
Январь 1398 г. Рязанское княжество. Поручение великого князя
В чистом поле – дожди косые.
Эй, нищета, – за душой ни копья!
Я не знал, где я, где Россия,
И куда же я без нея?
Игристое солнце сверкало в голубом, чуть тронутом морозною дымкой небе, золотом пылая на заснеженных ветках деревьев, ослепительной желтизною растекалось по санной колее, круто спускавшейся с холма вниз, к Оке-реке. Лесистый берег – сосны, березы, осины – застыл в тишине, словно витязи перед грозною битвой, с тянувшейся по льду реки дороги в лес бежали повертки к деревням, дальним и ближним. На одну из таких дорожек свернули мчащиеся по дороге сани, запряженные парой гнедых. Свернули резко, едва не перевернулись – кучер, обернувшись, подмигнул, засмеялся – ничего, мол, не так еще ездили. В санях, укрыв ноги теплой медвежьей дохой, улыбаясь, сидели двое – девушка в беличьей, крытой светло-зеленым атласом шубке и молодой – но давно уже не юноша – мужчина с тщательно подстриженной темно-русой бородою. Из-под распахнутого собольего полушубка виднелась темно-голубая однорядка из добротного немецкого сукна, украшенная витым шелковым шнуром – канителью. Бобровая, сбившаяся набок шапка позволяла встречному ветерку трепать густую шевелюру.
– Не замерзла, люба? – ласково обратился мужчина к девушке, и та засмеялась, показав жемчужно-белые зубы, блеснула озорно глазами чудного изумрудно-зеленого цвета.
– Замерзнуть? В этакой-то шубе? Да ты что, Иване!
– А все ж, мыслю, замерзла! – уверенно кивнул Иван. – Иди-ко, погрею!
Обнял, схватил девчонку в охапку, прижал к себе, крепко поцеловав в губы.
– Пусти, пусти, дурной, – смеясь, отбивалась девушка. – Мороз ведь! Потрескаются губы, дядюшка скажет – точно целовалась с кем-то.
– То есть как это «с кем-то»?! – притворно сдвинул брови Иван. – А ты молви – «с кем надо, с тем и целовалась»!
– А что, думаешь, не молвлю? – Девчонка обхватила ладонями раскрасневшиеся щеки Ивана.
– Молвила бы… Да только дядюшку обижать неохота. Стар ведь.– Да уж, немолод. Зато воевода знатный.
– О том бы князь Олег Иваныч ведал…
– Да ведает князь. – Иван грустно махнул рукой. – Только уж больно врагов да завистников у дядюшки Панфила много.
Девушка стрельнула глазами:
– Больше, чем у тебя?
Иван хмыкнул:
– Ай, молодец, Евдокся! И спросишь же!
– Спрошу, – погрустнела Евдокся и вдруг, закусив губу, призналась: – Страшно мне за тебя, Иване!
– Страшно? Ничего, хоть врагов да завистников у меня и много, да все давно уж хвосты поприжали, так, вредят по мелочи, наушничают князю.
– И про нас уж, поди, доложили…
Иван кивнул:
– Доложили уж, не без этого. Да только князю-то до дядюшки твоего особой заботы нет – в опале так в опале.
– Переживает об том дядюшка. Аж почернел весь… Эвон, Иване, глянь-ка! Вон и усадебка наша… Видишь, за перелеском.
Иван присмотрелся, увидев вздымающийся за деревьями частокол… так себе частокол, хиленький, не от лютого ворога – от зверья лесного. За частоколом, за воротцами, виднелись крыши изб и амбаров.