Йенc Рен
Одни в океане
1
Зыбь полностью улеглась. Солнце нещадно жгло неподвижный океан. Над горизонтом стояла легкая дымка. Надувную лодку незаметно сносило течением. Однорукий неотступно следил за линией горизонта. Другой спал.
Горизонт был чист.
ЕСЛИ РУКА НЕ ПОЛУЧАЕТ БОЛЬШЕ ПИТАНИЯ ОТ ТЕЛА, КОЖА отмирает: она начинает мокнуть, становится студенистой и покрывается пятнами. Тут уж нужно оперировать, и как можно скорее. Поскольку крупные кровеносные сосуды сжались при ранении, кровотечения ожидать не приходится. Из раны торчит расщепленный, неровный обломок кости: самый настоящий огнестрельный оскольчатый перелом. В принципе это довольно просто: круговым разрезом отрекаются оставшиеся мышцы, и вот рука уже отделена. Обрубок перевязывается половиной майки и, конечно, начинает нарывать. Остатки мышц тоже меняют цвет, в основном на серый и зеленый. Боли временами сильные. Лимфатические узлы краснеют и становятся размером с куриное яйцо. Бешеный пульс и озноб, короткое дыхание и сухой язык. Так все и идет. Тут вряд ли что можно сделать.
– Дай мне еще виски, все равно скоро конец, – сказал он. – И выброси наконец руку за борт.
– Как там боли?
– Нормально.
– Сигарету?
Он швырнул руку за борт и дал Однорукому закурить. Рука погружалась очень медленно и была какое-то время хорошо видна в прозрачной воде. Они оба перегнулись через борт и наблюдали за ней, пока она не исчезла в глубине.
– Уходит и больше не ноет, – произнес с иронией Однорукий и опорожнил кружку.
Капля застряла в щетине и сверкала на солнце. Сигаретный дым завис в неподвижности вокруг их лиц. По траверзу плыли нити водорослей. Небо было безоблачным. Кромка горизонта дрожала от жары. Океан лежал как доска.Они выпили еще по глотку виски и попытались заснуть. Надувная лодка тихо покачивалась, когда они шевелились, устраиваясь поудобнее. Однорукий лежал на здоровом боку. Обрубок руки свечкой торчал в небо. Под щетиной зримо ворочались его беспокойные сны, а левая нога иногда дергалась.
НАДУВНАЯ ЛОДКА ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО 2,5 МЕТРА В ДЛИНУ и 1,5 метра в ширину. По сравнению с этим центральная часть Атлантики настолько огромна, что ее точные размеры практически не имеют значения.
Если надувная лодка одиноко плывет по течению в Атлантическом океане, то не важно, происходит это в мирное время или во время войны. И не существенно также, какой национальности те два человека, дрейфующие в океане в одиночестве и умирающие от жажды, надеясь, что их все-таки найдут. Солнцу безразлично, американец ли Однорукий, и немец ли Другой, и что сидят они в надувной лодке в 1943 году посреди Атлантики. Солнце просто излучает свою тепловую энергию, всходит на горизонте, замирает в зените и снова опускается неизвестно куда. Океан неподвижен и безучастен к тому, кто там дрейфует на воде. Атлантический океан остается огромным, а надувная лодка по-прежнему маленькой. И границы никогда не сдвинутся с места.
А рука уже лежит на морском дне на глубине приблизительно 2300 метров, если ее еще не съела какая-нибудь рыба.
Под вечер Однорукий проснулся. Рука болела в том месте, где ее не было.