И это все о нем

Я люблю советские книги. Про трудовых людей, про их стремление сделать мир лучше, светлее, дружнее. В этих книгах есть смысл. После них только оглядываться на сегодняшнюю бытийность страшно, когда каждый за себя и волк.

Ну, ладно не будем о моем любимом больном) Лучше о книге. Она интересна тем, что как раз указывает на преступление, которое сложно осудить. Когда все сделано руками других, голосами других, поступками других людей, хоть все и подогревалось кем-то одним, но без доказательств, просто там слово, там дело. Там не обратили внимание, там не досмотрели, тут проигнорировали, а этот человек просто в нужную минуту отвернулся. Здесь нет вопроса, что же делать, когда такое происходит. Тут больше рассказ про то, как такое попустительство происходит. Как один факт влияет на другой и вот мы имеем, точнее не имеем открытого, честного, чувствующего и стремящегося парня, который мог бы много хорошего сделать, но успел сделать только одно большое дело, то что заметили, но это была его жизнь, вся такая, просто другие дела были не столь масштабны, но столь же направлены на помощь жизни, когда люди стремятся обогатить не себя, а всю страну, ведь если она богата, то и каждый человек в ней будет богат, а не кто-то один за счет рабочих спин, умов, рук других.

Тут книга о рабочей, простой деревне. Любование этими людьми, руками, спинами и умами. Любование тем, как то к чему стремились наконец-то осуществляется:

"Черт возьми, что происходило в Сосновке и ее окрестностях! Только за год, подсчитал в уме Прохоров, шесть сельчан побывали в заграничных туристских поездках, девятнадцатилетний Генка Попов свободно говорил на английском, начальник лесопункта изобретал трактор, парторг Голубинь, имея уже одно высшее образование, заочно учился на историческом факультете педагогического института, тракторист и секретарь райкома сошлись на Селинджере.
Когда Прохорову было столько же лет, сколько сейчас Кириллу Бойченко, председатель их колхоза имел четырехклассное образование, секретарь райкома ВЛКСМ ходил в драном полупальто и спрашивал Прохорова: «Я с тобой уже поздоровкался?», заграница казалась далекой, как луна, слово «синекура» никто не знал, из американских писателей был известен только Теодор Драйзер; в районном центре бегало всего два легковых автомобиля марки М-1 — первого секретаря райкома и начальника райотдела КГБ… Подумать только, что это было немного больше двадцати лет тому назад!"

Вот ради того, чтобы люди так жили и были революции, ради того, чтобы они все это умели и знали - защищали родину голыми руками и могли худые, измученные поднять на гору пушку, когда ее сытые и довольные в том же числе сдвинуть не смогли на обратном пути. Эта книга радости. Ода, если хотите природе, Сибири, труду человеческому, жизни.

И от того удивительно, что ты читаешь книгу, где уже есть смерть одного из тех про кого эта ода. Ты не понимаешь как же так, как это случилось и из абзаца в абзац автор тебе рассказывать как. Вот говорит он, если ты, честный человек, где-то умолчал, где-то не доглядел, где-то повелся на сплетню, вот что будет. Ты потеряешь того, кто стоит с тобой в одном строю. Смотри, береги, думай, действуй и люби! Люби то ради чего ты все это делаешь. Лелей свою страну, свой народ, смотри в эти озера, реки синие, в эти леса и поля. Это ведь все твое, родное, Ты хозяин.

Ну, как мы всем этим распорядились, мы с вами знаем. Теперь хорошо, если сквер хотя бы наш) А книга, конечна, удивительная, как большинство советских книг о трудящихся людях.

зы. Не смогла пройти мимо этой цитаты:

"— Вы отсталый тип! — упоенно закричал Сухов. — Дважды два уже давно не четыре!
Он вскочил, зарычал:
— Новосибирские математики, развивая теорию Эйнштейна, выяснили, что близ Земли дважды два не четыре, а на три миллиардных больше… В районе Марса эта величина изменяется еще на одну сотую своей величины… В межгалактическом пространстве десятичная система исчисления вообще, по-видимому, неприменима…"

Если вы видели видео о том, какие мы все разные и как имеем право считать, что 2+2=22, то вы поймете почему эта цитата меня привлекла. Но тут у человека хотя бы действительно научная причина есть говорить что 2+2 не четыре)