Читать онлайн «Фотосинтез»

Автор Вера Полозкова

Фотосинтез

Вера Полозкова, Ольга Паволга

Мике

Вместо вступления

огромный город – не хватает глаз —прокуренный от шахт до антресолей,и где-то в глубине сидим мы с олейи поглощаем углекислый газ. есть что-то, что обязывает нас. вот пёс, что дремлет, старый и ничей,в соломке мелких солнечных лучей,вот горький ветер, ниоткуда родом —они обычно служат поворотомкаких-то тайных внутренних ключей. и оля с камерой идет по огородам,а я ищу словцо погорячей. то, что получится, и будет кислородом. мы фабрики счастливых мелочей. идет состав одышливый вдали,мальчишка паучка кладет за плинтус,и бабушки за хлебушек – «подвиньтесь!» —отсчитывают звонкие рубли, —все это чёрно-белый фотосинтез. а мы такие легкиеземли.

"Или даже не бог, а какой-нибудь его зам…"

Или даже не бог, а какой-нибудь его замподнесет тебя к близоруким своим глазамобнаженным камушком, мертвым шершнеми прольет на тебя дыхание, как бальзам,настоящий рижский густой бальзам,и поздравит тебя с прошедшим– с чем прошедшим?– со всем прошедшим. покатает в горсти, поскоблит тебя с уголка —кудри слабого чаюлоб сладкого молокабеззащитные выступающие ключицыскосишь книзу зрачки – плывут себе облака,далеко под тобой, покачиваясь слегкабольше ничего с тобойне случится– ну привет, вот бог, а я его генерал,я тебя придирчиво выбирали прибрал со всем твоимбарахлишкомчеловеческий, весь в прожилочках, минерал,что-то ты глядишь изумленно слишкомбудто бы ни разуне умирал

3 сентября 2008 года

Блокада

Отозвали шпионов, собкоров, детей, послов; только террористы и пастухи. В этот город больше не возят слов, мы беспомощны и тихи – собираем крошки из-под столов на проклятия и стихи. Те, кто раньше нас вроде как стерёг – производят стрельбу и ложь; лица вспарывает ухмылками поперёк, заливает их потом сплошь. Выменяй ружье на пару своих серёг и сиди говори «ну что ж»; смерть – неверная баба: прогнал и проклял, страдать обрёк, а хотеть и ждать не перестаешь. Лето в оккупации – жарит так, что исходишь на соль и жир. Я последний козырь для контратак, зазевавшийся пассажир – чемодан поставлю в углу, и враг вывернется мякотью, как инжир; слов не возят, а я на ветер их, как табак, я главарь молодых транжир.

Слов не возят, блокада, дикторов новостей учат всхлипывать и мычать. В сто полос без текста клеймит властей наша доблестная печать. В наших житиях, исполненных поздних вставок, из всех частей будут эту особой звездочкой помечать – мол, «совсем не могли молчать». Раздают по картам, по десять в сутки, и то не всем – «как дела», «не грусти», «люблю»; мне не нужно, я это все не ем, я едва это все терплю. Я взяла бы «к черту» и «мне не надо чужих проблем», а еще «все шансы равны нулю». Бросили один на один с войной, наказали быть начеку. Теперь все, что было когда-то мной, спит не раздеваясь, пьет из горла и грызет щеку. И не знаешь, к кому тащиться такой смурной – к психотерапевту или гробовщику. Дорогой товарищ Небесный Вождь, утолитель духовных жажд. Ниспошли нам, пожалуйста, мир и дождь, да, и хлеб наш насущный даждь. Я служу здесь осени двадцать две, я стараюсь глядеть добрей. Если хочешь пыточных в голове —Не в моей.