Читать онлайн «Дневники. Том 2»

Дневник Георгия Эфрона

Предисловие

Этот мальчик был долгожданным, желанным, самым придуманным из всех мечтаний Марины Цветаевой: и самым реальным их воплощением. Он был "чудом" не только для нее. Для Сергея Эфрона - отца, для сестры Цветаевой, Анастасии, приехавшей в Париж, когда ему было около пяти, он тоже был несказанное, свершившиеся Чудо.

Сергей Яковлевич удивленно записывал в дневнике и в письмах знакомым и родным, вскоре после его появления на свет:

"Моего ничего нет. . Удивительный мальчик! Вылитый Марин Цветаев:" Некоторым досужим выдумщикам от истории это дало право потом выдавать за реальность "мечтательные факты", что Георгий был рожден от человека, которого Марина называла первой своею "осуществленной, земной любовью" - Константина Родзевича. Но когда Марина почувствовала в себе зарождение новой жизни, роман с Константином Родзевичем - пылкий, бурный, опустошающий, - был уже давным - давно и далеко позади!

Единственным "детищем" этого романа были стихи и "Поэма Горы" и "Поэма Конца".

Она жаждала ее забыть - любовь, отнявшую воздух, и этот "процесс забвения" вылился у нее не только в творчество - как всегда-, но и в мучительное хотение сына. . Именно - Сына. Что это было - ощущение невольной вины перед Эфроном или вновь - попытка найти прибежище в любви человека, который и после десяти с лишним лет брака на ее вопрос:"Сережа, что же Вы, не видели чистую рубашку? Вот она. " (они всю жизнь были на "Вы" - автор. ) - мог ответить растерянно:" Я на Вас смотрел:"? Не знаю.

Быть может, все вместе. Так трудно плутать в зарослях души этой удивительной Женщины вся жизнь которой была - Стихия Любви.

Она хотела сына с какой-то неистовостью, впрочем, как и всего, чего хотела в жизни. С какой-то, поистине мужской, не женской страстью, она хотела продолжить свой род, цветаевский род, себя самое в сыне, ее сыне - слепке с нее самой! Она отчаивалась, когда ей казалось, что это будет не ее сын, и писала Ольге Черновой-Колбасиной:

"… Мой сын ведет себя в моем чреве исключительно тихо, из чего заключаю, что опять не в меня! - Я серьезно. - Конечно, у Сережи глаза лучше (и характер лучше!), и т. д. , но это все-таки на другого работать, а я бы хотела на себя…" И когда он еще не родился за месяц - два до 1 февраля 1925 года - Часа его появления на свет - она писала: "Иногда, ловлю себя на мечтах о няньке, думаю: а вдруг он эту няньку будет любить больше, чем меня? - и сразу: не надо няньки! И сразу: видение ужасных утр, без стихов, с пеленками - и опять cri de coeur: (крик сердца, внутренний голос - фр. - автор. ) няньку! Няньки, конечно, не будет, а стихи, конечно, будут, - иначе моя жизнь была бы не моя, и я была бы не я".

И конечно, он и рос совсем необычно, с раннего детства слыша вокруг себя то стихи, то разговоры о литературе, о чем - то внутреннем и глубоком, быть может, об этом в других семьях и вовсе не говорилось!

Марина отслеживала в дневнике и письмах сестре Анастасии едва ли не каждый день его жизни. Вот несколько строк из них, светящихся не только наивною гордостью матери, но и тонкостью анализа психологического облика совсем еще маленького ребенка - Муру, так Марина звала Георгия, - только третий год: