Читать онлайн «Почтальон»

Автор Дэвид Брин

Дэвид Брин

Почтальон

Посвящается Бенджамину Франклину, хитроумному гению, и Лисистрате, которая пыталась...

Прелюдия. Тринадцатилетняя оттепель.

По-прежнему пронзительно выли ветры.  И все так же выпадал снег вперемешку с пылью. Однако древнему Океану некуда было спешить.

Земля шесть тысяч раз обернулась вокруг своей оси с тех пор, как взметнувшееся ввысь пламя испепелило города.  Теперь, спустя шестнадцать лет, обратившиеся в пепел леса не исходили уже облаками дыма, превращавшими день в ночь.

Шесть тысяч раз озаряли землю ярко-оранжевые рассветы, обязанные своим великолепием тысячам и тысячам тонн пыли, в которую превратилась поднятая стенным смерчем в стратосферу горная порода и плодородный слой почвы-Атмосфера стала пропускать меньше солнечного света и охлаждалась все больше.

Теперь уже в общем-то не имело значения, что было всему причиной — падение гигантского метеорита, извержение чудовищного вулкана или ядерная война. Привычный режим температур и атмосферного давления нарушился, и это породило ураганные ветры.

Север укутало закопченными снегами, которые кое-где не таяли даже летом.

Один лишь Океан, неподвластный времени, упорно не замечал происходящего. Мгла нехотя рассеивалась. На рассеете Океан, растревоженный бурей, поднимал сердитый рев.  А мелководные моря цепенели, скованные непробиваемыми льдами.

Однако последнее слово оставалось за Океаном, и оно еще не было произнесено.

Земля не прекратила своего вращения. Там и с ям уцепившиеся за нее люди продолжали бороться за жизнь.

От Океана веяло ледяным дыханием, снова предвещающим зиму.

Часть первая. Каскадные горы.

1

Сознание человека, повергнутого ниц, захлебывающегося кровью и ощущающего острый аромат смерти, способно на странные причуды.  Даже проведя половину жизни на краю гибели, в отчаянной борьбе за выживание, Гордон не мог не подивиться цепкости своей памяти, одарившей его давно позабытой картиной, — и именно сейчас, в минуту смертельной опасности!

Отчаянно ловя ртом воздух в высохшей рощице, куда он заполз в поисках укрытия, Гордон неожиданно ясно — яснее, чем зрелище пыльных камней у себя под носом, — вспомнил нечто, являвшее собой разительный контраст с его теперешним состоянием: зал университетской библиотеки в незапамятные времена, тихий дождь за окном, навсегда утраченный безмятежный мир, наполненный книгами, музыкой, беззаботным философствованием на сытый желудок.

И слова на странице.

Пробираясь ползком сквозь плотные заросли папоротника, он почти что видел эти буквы, выведенные черным по белому. Пусть имя автора никак не шло ему на память, сами слова горели перед глазами, как огненные знаки.

"Ничто, помимо самой Смерти, не может именоваться «полным» поражением... Не может быть катастрофы, сокрушительность коей воспрепятствовала бы решительному человеку что-то да выудить из пепла — пусть рискуя всем, что у него или у нее еще осталось...

Нет на свете ничего опаснее отчаявшегося человека".

Гордон был бы не прочь взглянуть сейчас на давно почившего автора этих строк. Вот бы его сюда! Интересно, усмотрел бы он хоть тень величия в такой катастрофе?