Джим Батчер
Это и мой день рождения! (It's My Birthday, Too)
— Эй, Маяги-сан, — сказала моя ученица. Её джинсы были обильно покрыты пятнами пурпурно-коричневой слизи. — Как ты думаешь, химчистка сможет привести их в порядок?
Я бросил ключи от машины вниз на кухонную стойку, прислонил рядом мой деревянный посох, весь измазанный слизью, за которой не было видно покрывающих его рун, и ответил:
— Когда я в последний раз хотел сдать вещи в химчистку после встречи со слизневым големом, её хозяин на следующий день устроил поджог и попытался получить страховку.
Молли, моя ученица, едва вышла из подросткового возраста, и было невозможно не заметить ей великолепные ноги, когда она вылезала из своих ультрамодных, безвременно погибших джинсов. Она мило сморщила носик и кинула их в мусорное ведро, стоящее на моей маленькой кухне.
— Я уже говорила вам, как я люблю чародейский бизнес, Гарри?
— Никто из нас не оказался в больнице, кузнечик. Так что сегодня был хороший трудовой день.
Мой кожаный пыльник тоже был капитально покрыт липкой и вонючей слизью. Я поднес его к камину, который горит в моей подвальной квартире всю зиму. Учитывая, что я вынужден жить без электричества, это просто необходимо. Убедившись, что огонь достаточно сильный, я бросил плащ в камин.
— Эй! — воскликнула Молли, — только не плащ!
— Расслабься, — ответил я, — заклятие на нем должно защитить его. А слизь запечется, и я соскоблю её завтра.
— О, хорошо. Мне нравится этот плащ.
Девушка притихла, швырнув свои поношенные походные ботинки и носки вслед за безнадежно испорченными джинсами. Она была высока для женщины и выглядела как школьная фантазия студента-скандинава. Её волосы цвета белого золота, за исключением нескольких прядей, выкрашенных в смесь голубого, красного и фиолетового, доходили до плеч. Она сняла часть пирсинга с лица, и теперь стальные украшения остались только в её брови, ноздре, языке и нижней губе. Молли подошла к коврику посредине гостиной, откинула его на бок и открыла люк, ведущий в лабораторию под подвалом. Она зажгла свечи от огня в камине, при этом смешно сморщив нос, чтобы не вдыхать едкий, сальный дым, испускаемый моим многострадальным плащом, и спустилась по лестнице вниз.
Мыш, мой домашний саблезубый тигр, вразвалку вышел из спальни и раскрыл пасть в огромном собачьем зевке. Он сделал шаг в моём направлении, потом замер, когда вонь обгорающей слизи достигла его носа. Подумав несколько секунд, эта огромная, серая псина с грацией, которую трудно было ожидать от такой махины, мгновенно развернулась и скрылась обратно в спальне.
— Трус, — крикнул я ему в спину и посмотрел на Мистера, моего кота, который дремал на самой верхней книжной полке, греясь в потоках восходящего от камина теплого воздуха. — В конце концов, хоть ты не бросил меня, дружище.
Мистер глянул на меня одним глазом, а затем, принюхавшись, укоризненно помахал обрубком хвоста. Он с явным недовольством грациозно спрыгнул с книжной полки и с чувством собственного достоинства последовал за Мышем в относительно ароматическую безопасность моей спальни.