Ганна Шевченко
Форточка, ветер
© Шевченко Г. , 2017
© ИПО «У Никитских ворот», серия, 2017
Домохозяйкин блюз
«Мне в детстве было многое дано…»
Мне в детстве было многое дано:тетрадь, фломастер, твёрдая подушка,большая спальня, низкое окно,донецкий воздух, угольная стружка. Когда на подоконнике сидишь,то терриконы сказочней и ближе. Мне нравилась базальтовая тишьи мёртвый флюгер на соседней крыше. А за полночь, сквозь шорох ковыля,сквозь марево компрессорного воя,подслушивать, как вертится Земля,вращая шестерёнками забоя. Охранник Геннадий Сушко
С редеющей грядкой последних седин,с обтянутым формой брюшком,томится у кассы № 1охранник Геннадий Сушко. Он утром увидел её у стола –она покупала морковь,но мимо него, изогнувшись, плылаеё равнодушная бровь. В «Пятёрочке» цены сегодня смешнына яблоки и молоко. Он сделал бы скидку, ушёл от жены,но образ её далеко,как будто она – молодой лимузин,а он догоняет пешком. Томится у кассы № 1охранник Геннадий Сушко. Вера
Она встречает его в прихожей, говорит:– Вымой руки, –идёт в кухню, наливает горячий суп. Смотрит, как он ест. Замечает, что две волосинки поседели у него в носу. Он вспоминает:– У Сергея Петровича сегодня умерла мать…Она головой качает,ставит будильник на семь тридцать пять. А потом они ложатся в постель,укрываются пледом и спят. Спят, спят, спят,прижавшись друг к другу спинами,восемь часов подряд. Утром он кричит ей:– Вера, у нас кончилась бумага!Она ворчит сквозь сон. Затем встаёт, прихрамывает,подаёт ему новый рулон.
Как мамы
Мы окна мыли, мыли в октябре,в окно смотрели,стёкла мыли, мыли,мы видели себя на пустыре,в холодном ветре,в облаке из пыли,мы там стояли, на сухой траве,смотрели на себя в окне немытоми думали, что это в синевестоят другие,сгорбленные бытом. Лежал в тумане кабельный завод,за кочегаркой зарево качалось,а рядом начинался кислород,и больше ничего не начиналось. А мы стояли на сухой траве,дышали пылью и в окно смотрелина то, как эти сгорбленные двемаячили в проёме еле-елеи мыли окна током чистых вод,размазывая тряпкой по спирали. Лежал в тумане кабельный завод,а мы, как мамы, раму протирали. Невеста
По мягким полозьям вельветаплывёт, озаряя углы,невеста, продетая светомв любовное ушко иглы. Отец поцелует сердечнов дизайнерский локон вискаи в море отпустит навечно. Посмотрит с улыбкою, как,минуя нарядные лица,плывёт к ней её водолазс цветком в белоснежной петлице,с блестящими кошками глаз. «Заколочен досками колодец…»
Заколочен досками колодец,возле грядок брошены лопаты,незнакомый и нетрезвый хлопецкурит возле дедушкиной хаты. Выплывет хозяйка, озираясь –что хотят незваные шпионы?Выплеснет помои из сараяв бабушкины флоксы и пионы. Детство отшумело и пропало,убежало странствовать по нивам,затерялось в гуще сеновалов,растворилось в воздухе ленивом. Лишь стоит за сломанной калиткой,возле обветшалого крыльца,нерушимый, крепкий, монолитныйзапах бузины и чабреца. Безумная
Она сошла с ума –сорвалась с небосвода,пустилась по холмам,по зимним огородам. Скрывается, дрожит,она подобна мухе –то, тихая, лежит,то ползает на брюхе. В стране переполох,неразбериха в прессе –догнать её не смогШойгу на мерседесе. Волнуются послы,трясутся миротворцы,взлетают, как орлы,пилоты-добровольцы. Над сферою Земливершат свои полёты,но пишут «не нашли»в космических отчётах,ведь сверху не виднани Богу, ни ракетамбезумная лунаоранжевого цвета.
