Читать онлайн «Она велит, я повинуюсь»

Энн ЛЕКИ

Она велит, я повинуюсь

Обитатели Ноаж Итрая могли, подняв глаза, увидеть в десяти милях над головой корт для игры в мяч, шириной четыре мили и длиной пятьдесят от линии до линии. Вдоль каждой стороны тянулись ряды сидений на подпорках, отклоненные вверх и назад. По всей тридцатипятимильной длине цилиндра станции в ярком отраженном солнечном свете раскинулись, прильнув к закругленным внутренним стенам, здания и сады. Ноаж Итрай считался самым крупным и богатым среди четырех поселений на станциях этого Округа, второго по старшинству их четырех Округов.

Доказательством его древности под кортом, в портике, стояли ряды статуй в натуральную величину: они подавали, приседали, прыгали навстречу мячу. Тщательно разукрашенные фиксаторы запястий, драгоценности на руках и шеях, едва заметно мерцающие в тени — каждую статую воздвигали по результатам выборов на корте Голубой Лилии, проходивших на станции Ноаж Итрай раз в семь лет.

Их называли Сотней, но Ее-Дыхание-Объемлет-Вселенную насчитал здесь триста семьдесят две статуи. В дни соревнований каждую украшали цветами. Воздух наполнялся тяжелым ароматом и произносимыми полушепотом молитвами почитателей, потоком струящихся мимо, на стадион. Сегодня же запах едва можно было ощутить, и Сотня глядела в пустое молчаливое пространство, от которого веяло холодом.

Позади, в тускло освещенном уголке, стояла статуя-любимица Ее-Дыхание-Объемлет-Вселенную: женщина. Здесь это было редкостью, но не сказать чтобы неслыханной. Ее-Дыхание-Объемлет пришел в монастырь Голубой Лилии в возрасте четырех лет (сейчас он стал старше, ему скоро должно было исполниться двенадцать), и уже тогда статуя привлекла его. Ее нельзя было назвать особенно красивой. Никаких драгоценностей, только короткие штаны для игры в мяч и фиксатор, тоже без украшений, прикрывающий руку от запястья до локтя. Статуя была изображена не в прыжке и не в приседании; она стояла, опустив руки по бокам, слегка слонив голову, словно прислушиваясь к голосу, которого более никто не слышит.

Но Ее-Дыхание-Объемлет видел в статуе личность. Имя на пьедестале у ног изваяния гласило: Она-Велит-Я-Повинуюсь. Для маленького мальчика, скучавшего по няне и окруженного незнакомцами в холодном чужом месте, ее лицо было воплощением дружелюбия.

Каждый день одному из монахов или, чаще, послушнику низкого ранга вроде Ее-Дыхание-Объемлет, полагалось останавливаться в портике, предлагать статуям церемониальное угощение из вареной рыбы и называть их по именам. К девяти годам Ее-Дыхание-Объемлет выучил список наизусть, но нужного ему имени там не оказалось. Он пересчитал имена. Триста семьдесят одно имя, триста семьдесят две статуи обожествленных игроков в мяч.

Его беспокоило, что любимицу обходили вниманием при ежедневных приношениях. Ее забросили, о ней забыли. Так нечестно. И Ее-Дыхание-Объемлет знал ее тайну. Если встать как раз справа от статуи, так что пальцы босых ног коснутся пьедестала у ее босых ног, и наклонить голову под нужным углом, он услышит то, что слышит она: голоса в келье, отстоящей от этого места на триста метров, где высшие духовные лица монастыря зачастую совещались. Насколько было известно Ее-Дыхание-Объемлет, никто больше не подозревал, что помещение прослушивается.