Читать онлайн «Барабанные палочки»

Алла Боссарт

Барабанные палочки (сборник)

Проводник

На обоих тротуарах в ожидании зелененького человечка, какие частенько являлись Зинке в разное время суток, но особенно все-таки поздними вечерами: бойко выпрыгивали из разных мест, иногда совсем плоских и пустых, как например облезлая стена против матраса, ну из зеркала-то (когда оно у Зинки было), понятное дело, эта сволочь валила буквально толпами, непристойно задирая ножки; итак, в ожидании знака «Вперед!» стояли пешеходы и напряженно смотрели, как некое чучело форсирует шоссе. Магистраль являла собой шестирядное полотно. По три потока в каждую сторону неслись на дикой (с точки зрения пешеходов, стоящих и наблюдающих эту схватку человека с технической стихией) скорости разнообразные автомобили, главным образом иномарки, что не редкость в ХХI веке в одном из крупнейших мегаполисов мира. Человеческое же существо неясного вида ползло и ползло себе на полусогнутых, время от времени припадая на четыре точки и в этом более устойчивом положении продолжая свой беззаветный путь.

У некоторых пешеходов нервы не выдерживали, и они принимались кричать: куда, типа, мудак, прешься, задавят, мудак, нахер, размажут, пьянь грёбанная, на колеса намотают, а людям отвечать, сука!

Подобный уровень уличного общения в мегаполисе – вещь привычная, никто и не вздрогнет. Ничего плохого это о москвичах не говорит: народ на пределе, стресс плющит население с утра до ночи, поэтому многие, как та же Зинаида, пьют запоем водку, а кто не пьет – разряжается вот примерно так, с позволения сказать, вербально. Даже наоборот, такая открытая реакция пешеходов (все еще, между прочим, стоящих как вкопанные перед красным сигналом светофора) – свидетельство душевности и милосердия, ибо сказано в Евангелии: «от избытка сердца уста глаголют».

Ну, в общем, когда бедовый персонаж, чудесным образом невредимый, преодолел бешеную реку транспортной коммуникации и был уже на расстоянии вытянутой руки от тротуара, эти сердечные руки к нему немедленно и потянулись и выволокли его на берег. И что же? Под грязной бейсболкой, трикотажной фуфайкой того цвета, каким бывает отвар немытой свеклы, какими-то драными опорками – то ли галошами, то ли кедами, под бесформенными заблеванными штанами крылась, к общему удивлению, женщина. С лицом хотя и сизым, но приятно курносым.

Тут зажегся зеленый, и все, в основном, скорее побежали на ту сторону, потому что путь открыт для пешехода, как известно, секунды четыре. Но некоторые, особо милосердные, у кого такой прямо непосильный переизбыток сердца, – схватили эту бабу (а именно Зину) за руки и за плечи и за локти и за бока, поставили ее стоймя и заорали на нее от всей души: «Какого хрена ж тебя несет, блядь бухая, мать твою ети, сдохнешь ведь ни за грош, дура неумытая!»

И неумытая дура Зина вдруг резко вся подтягивается, будто ее поддернули на ниточках, держит спинку, которая у нее под рваной по заднему шву кофтой, надо сказать, абсолютно голая, ставит ручки по-балетному кистями от бедер, а ножки в третью позицию, сильно раскрывает свои круглые глаза наподобие желтых сигналов светофора и гордо говорит: