Лукин Евгений & Лукина Любовь
Наши идут !
Л. и Е. Лукины
НАШИ ИДУТ!
Я все равно паду на той,
на той единственной, гражданской.
Булат Окуджава
Вот уже третий день шаталась вокруг города загадочная канонада, бухало то с юга, то с севера. Кто-то с кем-то, видать, выяснял отношения: то ли чечня с ОМОНом, то ли казаки с демократами.
Озаряя улыбкой мрачный уставленный столами полуподвальный коридор, Леня Возгривый устремлялся танцующей походкой от сослуживца к сослуживцу, присаживался на краешек, подмигивал заговорщически.
-- Наши идут!-- радостно сообщал он вполголоса. -- Либералы!
У сослуживцев менялись лица. Некоторые тут же извлекали подрагивающими пальцами коробочки с драгоценными чинариками и предлагали закурить.
-- Хватит! Сколько можно!-- блестя глазами, излагал Леня в то время, как сотрудник торопливо высекал искру и раздувал трут. - Накушались мы этого четверовластия! Будя!. .
Прикуривая, он зловеще взглянул на окованную жестью дверь, за которой когда-то, до сдачи остальных этажей в аренду, хранился пожарный инвентарь. Взглянул -- и поперхнулся. Дверь была приоткрыта, и в проеме маячила массивная фигура директора. Грозно сводя брови, шеф смотрел на Леню.
-- А ну-ка зайди,-- сказал он негромко и, грузно повернувшись, скрылся в кабинете.
Почувствовав себя крайне неуютно, Леня погасил окурок и, спрятав его за подкладку, прошел в тесноватое помещение с единственным зарешеченным окном.
-- Чего панику сеешь?-- хмуро спросил директор. -- Какие еще, к лешему, либералы?
-- Какие-какие!-- нагловато ответил Леня. -- Левые!
Директор засопел.
-- Еще раз рот откроешь,-- предупредил он,-- компенсации лишу!
За горизонтом ухнуло, и это придало Лене силы.
-- Не имеете права!-- сказал он.
-- А вот имею!-- тихонько рявкнул директор и еще тише хлопнул ладонью по столу. -- Установка пришла: либералам (особенно левым) компенсацию можно не платить!
-- Так какой же я либерал?-- закричал Леня.
-- А чего ж тогда говоришь: наши идут?
-- Ну...
наши либералы, местные... -- пояснил перетрусивший Леня.-- А ну пошел отсюда!-- багровея, прохрипел директор -- и Леня пошел.
-- У, гад!-- шмыгнув носом, проговорил он уже в коридоре. -Аппар-ратчик! Демократ недорезанный! Ну ничего... Недолго осталось...
И он чутко повел алым оттопыренным ухом. Канонада, насколько можно было судить, уползала, ворча, к юго-востоку...
Директор же стоял, насупившись, перед зарешеченным, наполовину утопленным в грунт окном и тоже слушал канонаду. Может, и впрямь либералы?. . Знать бы хоть, что они сейчас из себя представляют...
Он подошел к телефону и набрал номер.
-- С мэром соедините,-- сквозь зубы потребовал он. -- Что значит -- с которым? От христианских демократов, разумеется... Ефим? Слушай, что там за пальба вокруг города?. . Какой, к черту, охотничий сезон? Ты кому голову морочишь!. . Да нет же, клянусь, никому ничего... -- Он замолчал, мрачнея, затем сдавленно переспросил: -- Даже так?. . Н-ну ладно...
Сильно постаревший за время разговора, он повесил трубку и, постояв в тяжком раздумье, заглянул за фанерную перегородку, где сидела секретарша с жадно раскрытыми глазами.