E. C
У Лёки большие щёки
I
Когда Лёка только-только родился и разбудил мир своим громким возмущенным криком (как, дескать, смели меня потревожить?), врач высоко поднял его и поздравил Лёкину маму:
- Ну и богатырь у вас! Щекан!
Действительно, Лёкины щеки - персиковые, пухлые, ярко-красные - были просто изумительными!
Лека рос, а щечки не теряли своей очаровательной пухлости.
Никто, ну никто не мог спокойно пройти мимо Лёкиных щек!
Так хотелось поцеловать, потрогать, ухватить, легко ущипнуть, потрепать ласково. Больше всего к щекам приставала мамочка.
- Ах вы, щечки мои расписные! И что это малыш у меня такой щекастый? И что это он щеки свои развесил, не пройти, не проехать? - смеясь говорила мама.
А папа даже сочинил стихотворение:
У Лёки большие щеки.
И ямки на них - глуб
Наш Лёка - розовощекий.
Спелые щеки у Лёки.
Вообще-то папа никогда стихов не писал, другого склада человек был. А тут - вот, нате, пожалуйста! Щеки вдохновили.
Из-за щек Лёка не умел обижаться. Только он надуется, разозленный, выпятит нижнюю губу, а щеки от обиды еще больше станут! Стоит такой Лёка нахмуренный, губы - алым бантиком, и щеки, щеки!
Поневоле все хохотать начинают!
А Лёка сердиться перестает - ну стоит ли дуться, раз кругом все хохочут? Да и зачем такому хорошенькому мальчику сердиться? Кудри светлые, как у девочки, глаза - тоже светлые, как мамино вкусное какао.
- Эх, Лёка, Лёка, будешь ты у нас актером! - говорила частенько тетя Маша, забегавшая в гости к Лёкиным родителям. - Актеры всегда такие: красивые, белокурые, розовощекие!
Лёка тогда еще значения слова "актер" не понимал, но приношения тети Машины - петушков на палочках - принимал благосклонно, авансом.
Засунув золотистого петуха или белку за щеку, Лёка становился похожим на хомяка с запасом зерна в известном месте.
- Хомячок, а с мамой поделишься? - спрашивала мама, присаживаясь на корточки перед сыном.
- На! - великодушно отзывался Лёка, протягивая леденец.
- А с папой? А с тетей Машей?
Лёка делился со всеми.
Лёка - это вообще-то Артем. Хотя, конечно, имя Лёка больше похоже на Алексея, или Александра, или даже Леонида. Но тут дело в самом Лёке: пока сын не умел говорить, "Темочка, Тема", - повторяла мама часто.
- Ёка, - повторил за ней сын. - Лёка.
Вот так все узнали, что он именно Лёка.
... Иногда к Лёке приходила невеста. Это была дочка тети Шуры из соседней квартиры - Иришка. Она важно и неторопливо ступала крепкими, толстыми ножками в черных ботинках и всегда молча усаживалась на Лёкин резной стульчик с нарисованными вишнями. Жених от избытка чувств высыпал перед ней все свои игрушки, а Иришка смотрела на них синими колокольчиковыми глазами довольно равнодушно - мол, меня так просто не задобрить.
Она была младше Лёки на два года. Иришкины короткие тугие косички, такие маленькие, светленькие косички, всегда смешно торчали в разные стороны внизу пушистого затылка. Их, как и Лекины щеки, любили потрогать.
Это были их детские сокровища, которые как магнит притягивали взрослые руки.
II
Когда началась война, Лёке исполнилось пять лет.