Читать онлайн «Искусство толкования. В двух частях. Часть 1»

Искренность подкупает. А в театральном искусстве ей принадлежит едва ли не

решающая роль. И на вступительном экзамене в театральную школу и при воплощении

сложнейшего образа мировой драматургии прославленным мастером первое, что

привлекает, подчиняет, очаровывает, — это искренность. Она убеждает в подлинности. Но, как ни велико ее значение, одной искренности в искусстве мало. Совершенно искренен

всякий спящий человек, всякий действительно испытывающий физическую боль...

Два актера совершенно искренни в одной и той же роли или сцене: разве это значит, что

работы их равноценны? Отличия объясняют чаще всего уровнем дарования, таланта того и

другого. Такие объяснения нельзя опровергнуть, их бесполезно оспаривать; более того — с

ними нельзя не согласиться. Но объяснять успехи талантом, а неудачи недостатком

дарования — это значит уклоняться от вопроса, переадресовывать его в ту инстанцию, которая вообще ответов не дает.

«Всякий талант неизъясним» — сказал Пушкин (116, т. 5, стр. 278)*. Область таланта

безгранична.

«на деревню дедушке», когда указывают, в чем именно обнаруживается его мощь или его

недостаток, а не только космические пространства неисследованного {1).

[* Здесь и далее первая цифра в скобках обозначает порядковый номер, под которым

цитируемое издание значится в указателе литературы, помещенном в конце книги.

Более точное адресование в принципе возможно; это доказано многовековой практикой

человечества буквально во всех отраслях деятельности. Значит, у таланта можно

«отвоевывать» территорию — переводить ее из ведомства интуиции в ведомство сознания и

мастерства. Причем из безграничного можно вычесть любую величину без всякого для него

ущерба. Так что и тревожиться за интуицию нет оснований {2).

Без искренности, простоты и правды нет и не может быть волнующего и покоряющего

театра. Это истина номер один. Она стала общепризнанной только после того, как к простоте

и естественности на сцене были найдены рациональные пути. Но должны существовать

также пути и к выразительности, не в ущерб и не в замену им, а для их утверждения и

торжества. Нет у них более опасного врага, чем натуралистическая серость и

бесформенность, по пятам за которыми идет скука.

Где лежит то общее, что ведет к выразительности правды и искренности? Что присуще

не тому или другому деятелю театра, а многим и разным явлениям театрального искусства, когда правда и искренность выразительны? Наметить хотя бы ориентировочные контуры

этого общего применительно к искусству режиссуры — такова дерзкая цель этой книги.

Многолетняя педагогическая и экспериментально-лабораторная практика, а также

«производственная» работа в театрах привели автора, после многократных проб и ошибок, к