Пролог
Виктор Романович сидел, глядя в одну точку перед собой, ничего не видя и не слыша, возможно, несколько часов, а может, всего с четверть часа. Только стук в дверь заставил его очнуться и вяло глянуть в ту сторону.
На пороге приемной стояла главный бухгалтер, держа наперевес папку с документами на подпись. Она многозначительно приподнимала брови, оглядываясь по сторонам, с удивлением глядя на место секретаря, занятое боссом. Тот поднялся навстречу пожилой красивой даме.
Виктор Романович гримасам строгого профи не удивился. Шутка ли: главному бухгалтеру самой пришлось нести бумаги. Обычно она звонила «этой девице» Дарье Воронцовой, чтобы та зашла в бухгалтерию, забрала папку, подписала всё у директора, а потом принесла документы назад. Не царское это дело, бумажки носить!
А сейчас Её Величество, которую побаивался и сам Виктор Романович, снизошла (видимо, из собственных каких-то соображений или из принципа), до обыденной доставки документов. Почему-то не отправила какую-нибудь рядовую девчонку из бухгалтерии, раз уж в приемной не отвечают на звонки.
В любой другой день и не в таких обстоятельствах Виктор Романович рассыпался бы в извинениях перед этой худощавой элегантной дамой в изящных очках в тонкой оправе, с неизменной высокой прической серебристых длинных густых волос. Пригласил бы в свой кабинет, усадил в кресло, самолично приготовил бы ей кофе, не забыв предложить коньяку.
Строгая, преданная фирме главбух зарделась бы, смягчилась и благосклонно позволила бы налить себе три капли – слегка пригубить, не более.
Виктор Романович был уверен, что в жилах этой женщины однозначно течет голубая кровь: манеры, коими обладала Александра Альфредовна, казались ему исключительно врожденным аристократизмом.В любой другой день. Но не сегодня. Сейчас директор как-то растерянно скользнул взглядом по перстням на тонких пальцах, кружеву снежно-белой блузки, маленьким очкам и пробормотал:
– Александра Альфредовна, эти документы могут подождать до завтра? Ничего сверхсрочного нет? В банк или ещё куда?
Главбух явно оторопела, потому что вместо холодной стали в её голосе послышалась такая же растерянность, как и у босса:
– Да, в общем, могут подождать, Виктор Романович, – и в тот же миг лицо её сделалось озабоченным, а за стеклами очков притаилось: «Что случилось, мой мальчик?»
Она любила босса, как сына, а потому всегда была строга и требовательна к нему и к его подчиненным. Возможно, поэтому она недолюбливала Дашу, интуитивно чувствуя в ней опасность, – то ли для фирмы, то ли лично для Виктора Романовича.
– Тогда я очень, очень попрошу вас, Александра Альфредовна, передайте всем: сегодня я ни для каких дел не доступен. Документы лучше оставьте пока у себя. «Целее будут», – чуть не сорвалось с его языка, но проницательная Александра прочла это по его лицу и печально нахмурилась, поджав губы.
– Как скажете, – вздохнув, произнесла она и с достоинством удалилась.
А Виктор Романович несколько мгновений, задумавшись, простоял на пороге приемной, затем быстро направился в свой кабинет, ослабляя узел галстука. Защелкнув замок, он стащил с себя пиджак и давящий галстук, достал из шкафчика широкий стакан и бутылку отменного виски.