Читать онлайн «О первой дружбе, о первой пьесе...»

Крон Александр

О первой дружбе, о первой пьесе

Александр Александрович Крон

О первой дружбе, о первой пьесе...

Статья

Свою первую пьесу - "Винтовка № 492116" - я написал в 1929 году, сорок лет назад.

Под словом "первая" я подразумеваю первую, пошедшую на профессиональной сцене. Писал я, конечно, и раньше.

На всех изданиях "Винтовки" стоит посвящение: "Памяти дорогого друга Валентина Кукушкина, комсомольца-драматурга".

Мы начинали вместе.

С Валей Кукушкиным мы были дружны так, как дружат только в юности. Братьев ни у него, ни у меня не было, и мы были ближе, чем братья, ибо братьев по крови не выбирают, а наше братство было добровольным. Зародилось оно еще в годы гражданской войны. И Валя и я были в то время питомцами школы-колонии при Биостанции юных натуралистов в Сокольниках. Биостанция существует и поныне, а школы-колонии больше нет. Колония эта, созданная в самое тяжелое для Советской республики время, была учреждением поистине новаторским; я мог бы многое рассказать о том, что дает формирующемуся сознанию ребенка соприкосновение с живой природой, о быте и нравах колонистов, о нашем самоуправлении и о наших педагогах, но не в этом сейчас моя задача. Скажу только, что увлечение биологией и другими точными науками не только не препятствовало, но, на мой взгляд, способствовало тяге колонистов к литературе и искусству. Ребята запоем читали книги - прозу и стихи, многие пели и рисовали, театром же увлекались почти все.

Билеты в ту пору не составляли проблемы, мы ходили бесплатно. Проблемой были транспорт и обувь.

Чтобы добраться до центра города, надо было ехать на двух трамваях, а трамваи ходили редко и были так переполнены, что приходилось с риском для жизни висеть, держась за поручни, или же "ехать на колбасе", то есть прицепившись к вагону сзади и держась за соединительный тормозной шланг. Мы предпочитали ходить пешком. Способ этот был медленнее и утомительнее, зато вернее. Впрочем, у него был еще один существенный недостаток: обувь так и горела. Но выход находился и тут: летом мы отправлялись в театр босиком, неся связанные башмаки на плече, и надевали их только перед окошечком администратора. Были среди нас поклонники Первой студии Художественного театра, но большинство склонялось к Театру Мейерхольда. Вообще большая часть колонистов тяготела к левому искусству, недаром на знамени колонии было нашито, один над другим, три прямоугольника, на которых значилось: "Леф. Дарвинизм. Марксизм". Другими словами - левый фронт в искусстве, дарвинизм в биологии, марксизм в общественной жизни. Слова "ленинизм" тогда еще не было.

Театр Мейерхольда привлекал нас еще и потому, что он был демократичнее, нам больше нравилась обнаженная кирпичная стена в глубине мейерхольдовской сцены, чем заглушающие шаг мягкие студийные половики. В мейерхольдовский театр нас пропускали беспрепятственно и в любом количестве, никто не говорил, что нам рано смотреть "Великодушного рогоносца", никто не обращал внимания на наш деревенский вид, мы находились под высоким покровительством самого Мастера.