Читать онлайн «Нужный человек»

Юрий Гончаpoв

Нужный человек

1

Комнату наполнял мрак, окна еще даже не начали синеть, но радио уже говорило, Левитан рассказывал последние сводки с фронтов; стало быть – шел уже седьмой час.

Хозяйка встала; сквозь потревоженный ею сон Степан Егорыч слыхал, как чмокала дверь в сенцы, как звякали ведерные дужки, скрипели половицы под ее дородным, крупным телом, стучали ее сапоги, – это хозяйка выходила подоить корову.

Дверь в сенцы осталась прикрытой неплотно, в щель сочился пресный морозный воздух, растекался над полом, забираясь с краев лавки под шинель, которой был укрыт Степан Егорыч. Он поежился, хотелось спать еще, но вспомнил про дело, что с вечера обещал он хозяйке исполнить, и, скинув с себя дрёму, полностью проснувшись, Степан Егорыч спустил с лавки ноги.

Спал Степан Егорыч для тепла в штанах и гимнастерке, твердая скамья за ночь до боли наломала ему бока – только старая верблюжья кошма, совсем тонкая, покрывала ее. Подушку, как и одеяло, скуповатая Галина Фоминишна пожалела дать, и Степан Егорыч пристроил в головах свой зеленый армейский мешок, совсем тощий, примятый плоско, будто и не было в нем ничего. В нем и верно ничего почти что не было – лишь пара запасных портянок, смена белья с черными клеймами, выданная ему с госпитального вещсклада при выписке, да горсть соли в тряпице – целый капитал по текущему времени.

Еще из имущества у Степана Егорыча имелся немецкий алюминиевый котелок с ложкой; ими Степан Егорыч очень дорожил – что за солдат, что за человек, если даже своей посуды, ложки своей нет?

Котелок стоял под лавкой, рядом с кирзовыми сапогами Степана Егорыча. Если не считать еще кисета со щепотью махорки, на две-три экономных закурки, еще из дома с собой взятого, руками жены сшитого, Пелагеи Ивановны руками, да иголки с ниткой за козырьком треушки, как полагается это иметь каждому дельному солдату, не распустехе, способному себя обслужить – подштопать, что надо, при нужде, приживить собравшуюся отскочить пуговицу, – ничего больше у Степана Егорыча и не было: ничего, никаких трофеев не добыл он себе на фронте, ибо не было у него жадности и такой привычки – подбирать возле убитых, хоть и много, много всякого добра видели его глаза, погибавшего без пользы, такого, что надо было только нагнуться и протянуть руку…

Портянки на печи просохли, но заскорузли, пришлось их помять, потрепать руками.

По обмерзшим окошкам было видно, что мороз на улице прежний, жигающий до костей, и Степан Егорыч, спасая ноги, чувствительные к холоду, особенно левую, пострадавшую от минного осколка, умотал портянки с особым старанием, подложив для тепла в сапоги стельки из целого газетного листа.

Вроде бы и не спешил Степан Егорыч, а собрался скоро, привычно – точно по сигналу побудки ротного старшины или как до войны еще в своей хате; с самого открытия колхоза он исполнял бригадирскую должность, и, почитай, каждое утро приходилось вставать всех раньше, летом – на самой ранней заре, зимой – еще затемно, вот как сейчас…

Впотьмах он нащупал на столе нож, с вечера им наточенный на камне и доведенный до бритвенной остроты на мягком оселке, толкнул тяжелую, засыревшую от комнатного тепла дверь.