Часть 1
Уже который день Георгия будила не привычная, донимавшая его последнее время боль в спине, а голод. Вот и в этот раз, стоило только открыть глаза, как ноющая, сосущая пустота скрутила старческий желудок резким спазмом.
Взгляд прошёлся по сводчатому потолку искусственной пещеры. Некогда расписанный узорами и орденской символикой, теперь он представлял обшарпанный, местами облезший до скального основания, местами закопченый свод. Стены выглядели не лучше, тусклый свет из нескольких окон-бойниц освещал достаточно, даже для старческих глаз, чтобы хорошо все разглядеть.
– Жалкая пародия подзаборной фшиги, где же носит этого трижды проклятого невысоклика, – сквозь сжатые от боли зубы процедил Георгий, с трудом поднимая себя в сидячее положение и свешивая худые, старческие ноги с лежанки. Ступни тут же обожгло ледяным холодом каменного пола, заставив старика ещё раз выругаться, – Исчадие, ты опять утащил коврик! Я тебе на неделю запрещу покидать храм!
Из самого темного угла комнаты послышалось виноватое поскуливание, а следом из сумрачных теней на свет выбрался зверёк, размером с дворового фшига, только зубы у него были куда опаснее. Порождение пустоши, он был подобран Георгием ещё слепым щенком возле тела растерзанной матери.
Исчадие, единственный собеседник и друг старика, притащил в зубах коврик, на котором очень любил спать и постелил на место. Георгий к тому времени уже нащупал неказистые, самодельные тапки, сделанные из старого кожаного жилета. Поднялся на ноги и медленной, шаркающей походкой двинулся к стоящему в паре метров каменному возвышению, на поверхности которого располагались причудливые счёты, созданные из камней разного цвета. Преобладали камни черного цвета, с редкими вкраплениями белых. Старческая рука опустилась на счёты, коснувшись камней, затем ухватила крайний камешек с правой стороны и поднесла к глазам.
– Проклятье, ну почему сегодня! – Георгий выругался, опуская белый, отшлифованный тысячью рук окатыш в желобок и смещая его в левую сторону счёт, – Исчадие, выручай, я один не справлюсь сегодня!
Поскуливающий зверёк нехотя, бочком, словно боялся чего-то, медленно подошёл к Георгию и ткнулся лбом в голень старика. Что-то сверкнуло, человек вздрогнул, а в воздухе запахло палёным. Исчадие жалобно пискнул и неуверенной, пошатывающейся походкой побрёл в свой темный угол.
– Спасибо, друг, – прошептал старик, почувствовавший себя в этот момент какой-то тварью из пустоши, питающейся жизненной силой.
Уже более твердой походкой Георгий вышел из своей кельи в длинный коридор, имеющий такие же, не дающие много света узкие окна. Миновав пару малых ответвлений, он добрался до перекрестка и свернул направо, двинувшись по узкому, извилистому коридору, пол которого плавно понижался, опускаясь и уходя вглубь. Стены здесь были все в сколах, не обработанные, даже несведущему разумному становилось ясно, этот ход проложили не для того, чтоб кто-то здесь жил.
С каждым шагом становилось все темнее, а идущий из глубины холод начал пробирать старческие кости, бросая в дрожь. Георгий прошептал бытовое заклинание и над его головой засиял небольшой, но очень яркий шарик света, в мгновение разогнавший тьму и вернувший уверенность. Изломанные стены тут же украсились причудливыми тенями, словно узорами, которые нанёс безумный художник.