Читать онлайн «Пленники Раздора»

Автор Екатерина Казакова, Алена Харитонова

Annotation

Нет ничего общего между человеком и нелюдью. Только многовековая ненависть, только обоюдная жажда крови, доставшаяся в наследство. Нет ничего общего между человеком и зверем. Только безудержная жажда мести, только желание истребить друг друга, живущее в сердцах. Но много общего между человеком и человеком. Потому что только любовь и сострадание способны утолить боль и излечить раны тех, кто привык жить в плену нескончаемого раздора.

Екатерина Казакова,

Пролог

Эпилог

Екатерина Казакова,

Алена Харитонова

Пленники Раздора

Авторская редакция.

Пролог

Темнота была непроницаема. Он сперва даже решил, будто ослеп. Нос ему, по всему судя, опять сломали. Дышать приходилось ртом, как собаке. В висках гулко тукала кровь. Хотелось пить.

Фебр с трудом поднял тяжелую голову, надеясь всё-таки разглядеть, где очутился, но в кромешном мраке по — прежнему ничего не увидел. Попытался шевельнуться, не смог. Только понял, что подвешен, словно шкура на распялках — руки разведены в стороны и крепко стянуты веревками — ни опустить, ни свести вместе. Пошевелился. Ноги тоже связаны. И отзываются глухой болью. Сколько он корчился тут, обвиснув в путах? Судя по тому, как затекли плечи и спина — долго. Пленник завозился, пытаясь подняться с колен, но туго натянутые верёвки держали крепко — не встанешь.

— Плохо тебе? — вдруг спросила темнота женским голосом.

Обережник промолчал.

— Стони, если больно. Зачем терпеть? Всё равно никто не услышит.

Сквозь узкие щёлочки заплывших глаз ратоборец разглядел смутные очертания женщины и хищную переливчатую зелень звериного взгляда. В груди Фебра жарко полыхнуло, Дар рванулся было прочь, но жесткий кулак волколачки врезался в живот.

Мужчина задохнулся и скорчился, насколько позволяли путы.

А через миг на голову узника обрушился ледяной водопад.

Вода текла по лицу, капли щедро сыпались с волос. Фебр, наконец-то, сумел сделать судорожный вдох. Он жадно облизывал разбитые губы. Хотелось наклонить голову и высосать из набрякшего ворота влагу, чтобы заглушить горько — соленый привкус во рту. Гордость не позволила.

— Больше воды не будет. Долго, — насмешливо сказала Ходящая.

Он не вслушивался в её слова. Куда насущнее и страшнее оказалось осознание того, что всё произошедшее не сон, не горячечный бред. На него не просто напали. Его пленили. Как такое возможно? От бессильной ярости шумело в ушах, а ещё — отголосок последней схватки — кружилась голова, да вскидывалась из желудка к горлу вязкая волна тошноты.

Волколачка подошла близко — близко и с усмешкой спросила:

— Плохо быть беспомощным, верно?

Ответом ей снова была тишина.

Скрипнула дверь. В узилище вошли.

Фебр по — прежнему различал во мраке лишь силуэты. Пятеро.

— Что, Охотник, — обратился к пленнику один из вошедших, — опамятовался никак?

Голос был молодой, спокойный. Не звучало в нём ни безумия, ни ненависти. Будто человек говорил.

Ратоборец молчал. Он не понимал, как дикие твари могут вести себя, словно люди? Подкараулили в лесу, ладно. Но почему не загрызли? Не сожрали почему? Зачем привязали?