Калле Каспер
Ночь – мой божественный анклав
Гоар, единственной
© Калле Каспер, 2019
© Алексей Пурин, перевод на русский язык, 2019
«Взрастит мое отчаянье сиянье…»
Взрастит мое отчаянье сияньеХолодно-синих, без колючек, роз. Был баловнем богов, но воздаяньяТотализатор счастья не принес. Я жаждал справедливости, считая,Что доблестно сражаюсь за нее, —Ни в мир подлунный сказка золотаяНе снизошла, ни в логово мое. Что спрашивать у зеркала: скажи,Чья так мерзка там и небрита рожа?. . Всё постепенно портится во лжи —И абсолютным злом ты станешь тоже. «Злой рок меня забросил на галеры…»
Злой рок меня забросил на галеры. Бурлила кровь младая в недрах жил,Неосторожен был, не знал я меры,Да и напитки чересчур любил. С похмелья задремал на берегу я —Разинут рот и в водорослях нос…Удар ремня – и слышу речь такую:«Еще один! Сгодится как матрос». С другими приковали кандаламиК скамье и усадили за весло. Смеялись чайки вольные над намиПрезрительно… О, было тяжело!Палило солнце, засыпало снегом,А я всё греб – судьбу не побороть. И каждый порт на море стал мне ведом,И всё упорней становилась плоть. Текли года. Разрушенную ТроюПрошли, заплыв почти в небытиё. И зрело подозрение порою:А вдруг грести – призвание мое? «Да, в небо смотрит верхнее окно…»
Да, в небо смотрит верхнее окно,А нижнее засыпано, темно. Не чуток к недостаткам я своимИ не имею совести давно,и, скрытный, не скрываю псевдоним. То, что произошло, произошло,Но чистота – вот что всегда влекло. Омоет нас живительный поток —И сделаемся чище, чем стекло;Лишь окна пыли сохранят чуток. Сугробы души
1 Души сугробы не спешат растаять,Предчувствуя – под ними не скрижаль,Не деньги сбереженные, не память,А только окровавленный кинжал. Мое умело скрыто преступленье,Мегрэ мне верит, говорит: «Oui!»Снять отпечатки пальцев порученьеЛишь дал, – но пальцы были не мои. Растаять не хотят души сугробы,Не в силах их светило растопить. Спасет меня однажды дева гроба,Но и ее не в силах я любить. 2 Где это сердце соразмерно билось,Теперь лишь сгусток, неживой комок. Убийство нынче в роскошь превратилось,и мало тех, кто кровь пролить бы смог. Чтобы в любви хоть что-то было свято,Стальной клинок в твою вонзил я грудь —И это повторить готов когда-то. Чтобы в любви хоть что-то было свято,Моею жертвой вновь и вновь пребудь. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . Два пути
Крылу испанской мельницы при всплескеБезумья дать сразиться и копью, —Иль купол возвести, как Брунеллески,Отвоевав у вечности ничью. Клевета
Стоим на краю обрыва,Как мраморная скульптура. Стервятники кружат живо,Активна их агентура. Где-то гиена лает,Змеи плетут свой план. Чабан слезы не скрывает —Вылитый Жан Вальжан. Но мы не должны бояться,Я слова «страх» и не знал!Пускай по спине змеятсяРубцы от злословящих жал. Мы высимся над обрывом,Как мраморное творенье. В дороге к вечным оливамПоможет нам дар презренья. Лукреция Борджиа
Какой нам яд сегодня даст синьора?В меню цикута или сулема?Венеция, зима – столь радостно для взора!. . О преступленье вспомните ль сама?. . . . . . . . . . . . . . . . А дон Альфонсо, знал ли он о яде?Одобрил ли и план и яд?. . Заметил на Риальто я, в засаде,Прохожего в пальто до пят. Он скрылся тотчас в ближний переулок,А я остался – я же постовой. Тут вы пришли – и быстрый шаг был гулок —В манто и с непокрытой головой. . . . . . . . . . . . . . . . Сказали вы: «Побалуйся марсалой!»Пригубил – показалось, что горчит…И миг спустя, бесчувственный и вялый,Упал я на холодный мрамор плит…Теперь у Ca’Pesaro под стеноюЛежу я мертвый, и стеклянен глаз. Вы ж спите… Что вы сделали со мною?Что, герцогиня, жалкий паж для вас?Я не в накладе, госпожа, поверьте;И сны мои прекрасны и легки;Нельзя вообразить завидней смерти,Чем смерть от обожаемой руки.
