Читать онлайн «Иван Волков. Мои Покровские ворота»

– Про вас говорили: у Ивана узнаваемые глаза Ольги Волковой, лицо нервное, как у отца – Николая Волкова. Вы активно играли в кино и на сцене, а потом – раз! – и пропали…

– Четыре года назад случился сложный период. Все как-то совпало. В «А. Р. Т. О. » («Актерское режиссерское театральное общество».  – Прим. ред. ) было много работы, мы впахивали плюс материал взяли тяжелый. Складывалось ощущение, что отдаешь больше, чем получаешь. Там еще зал камерный, приходят двадцать-тридцать человек. И дистанции никакой – нос к носу, очень маленькое пространство. Все давило. Как говаривал педагог моей супруги: «Грустный актер – это ЧП». Как раз про меня в то время. Наверное, такие настроения были связаны с внутренним кризисом… Переходным возрастом, что ли. В общем, произошел такой нехороший трезвяк.

Когда есть момент непонимания во имя чего и зачем, лучше уйти из профессии или взять паузу. И я начал думать над альтернативами. Фотографией серьезно увлекся, делал студийные съемки. Попробовал себя в звукорежиссуре, вернулся в музыку – стал писать для спектаклей. Так или иначе это все связано с творчеством. Актерскую форму поддерживаю в антрепризных спектаклях. В общем, не пропал я.

– А что значит «вернулся в музыку»?

– На самом деле первое образование у меня самое что ни на есть музыкальное, просто с ним не очень сложилось. Сейчас понимаю, что по сути никуда я не возвращался, а всегда жил музыкой. И мир воспринимаю прежде всего ушами, а потом всем остальным. В детстве сам себе пел песенки на ночь, укачивал, пока не засыпал. Придумывал какие-то картинки, которые выстраивались в полноценный видеоряд. И обязательно его сопровождала музыка.

Когда был маленьким, у мамы, актрисы Ольги Волковой, шел бурный период работы в БДТ, и она частенько таскала меня с собой. Так что большую часть самых сильных детских эмоций я получил именно в театре. Пока мама репетировала, крутился в основном в костюмерном и бутафорском цехах, среди сабель и прочих интересных мальчику предметов. Смотрел спектакли с маминым участием все подряд – «Женитьбу Бальзаминова», «На всякого мудреца довольно простоты». «Смерть Тарелкина» до сих пор на пластинке переслушиваю. Вел я себя прилично, и однажды, лет в семь, меня даже задействовали в спектакле – заболел мальчик, участвовавший в постановке. Даже не вспомню, как она называлась… Алиса Фрейндлих читала какое-то письмо, а я должен был выскакивать из-под стола и стрелять в нее из игрушечного автомата. За эту роль похвалил сам Георгий Александрович Товстоногов. Мы с мамой вышли в театральный двор, Товстоногов сидел в своем «мерседесе», единственном тогда, кажется, на весь Питер, опустил стекло в машине и сказал: «Молодец».

На самом деле театральные запахи, неповторимый аромат старых намоленных кулис – все это проникает в кровь даже в нежном возрасте, когда ты совершенно ничего в этом не понимаешь. У мамы непростая актерская судьба, но она никогда открыто не говорила, что не хочет мне такой же: мол, профессия сложная, лотерея и все такое. Разве что деликатно старалась уберечь. Да мама и сама когда-то мечтала о музыке! Как ни странно, она более материальна – ты или владеешь инструментом, или нет. Без полутонов. В театре можешь вообще ни черта не делать, но обязательно отыщутся три человека, которые найдут в этом «гениальное». Слишком размыты критерии – не пощупать.