Читать онлайн «Ивана Купала»

Огни на буксире выключены. Только стекло рубки отблескивало редкие огоньки берега. Баржа еле слышно скользила вверх по Днепру – с юга на север. Гирлянды потушены. На борту притихли, кажется, осознавая, во что ввязались. Что за дикая идея – прогулка от Тамани через Керченский пролив и Черное море вверх по Днепру. Надо бы остановиться, повернуть обратно, пока не поздно, пока остаются незамеченными, не догулялись до международного скандала. Но баржа, крадучись как вор в тихой украинской ночи с бездонным звездным небом при свидетельстве молодого месяца, продолжает ход. Её упорно подталкивает призрак-буксир.

Не то чтобы страшно. Скорее глупо. Бессмысленно.

Пологий берег в ивах. Здесь, должно быть, совсем мелко. Баржа чудом не скребет днищем дно. Горят костры. Там, за ивами, совсем недалеко от кромки воды поют и танцуют вокруг костров.

На берегу, совсем у кромки, стоит старушка в темной шерстяной юбке, серой кофте поверх блузы, красном цветочном платке с синтетическими золотистыми нитями, повязанном на голову как обычно она это делала – узлом под затылок. Баржа почти у берега – так близко, что можно сойти. И нельзя, нет возможности коснуться земли, не нарушив с десяток норм международного права. Нельзя обнять бабушку, нельзя поговорить, разве что шепотом, украдкой, совсем недолго, пока баржа притормаживает. Она молча улыбается выгоревшими почти добела когда-то светло-голубыми глазами и протягивает венок.

В нем 12 цветков: подсолнух для благополучия, бессмертник для здоровья, мальва ради надежды, тысячелистник для силы, барвинок – любви, василек – верности, ромашка – юности, калина – красоты, любисток – чистоты, хмель для ума, вишня во имя материнской любви и магические маки. Атласные ленты – желтые, голубые, синие, зеленые, красные – струятся ярким легким полотном, опускаясь почти до воды.

На вторую неделю жизнь в здании Центра анализа и экспертизы затаилась в ожидании. Локомотив, двигавшийся по инерции первые дни, начал сбавлять обороты, и вскоре завис. Иссяк поток поручений, приходивших из Большого дома десятками. Те, кто их выдавал, либо исчезли, не прощаясь, либо сами замерли до новых вводных.

Если бы кто-то с верхних этажей решил спросить у местных старожилов – коменданта и двух его подчинённых по технике безопасности, они бы рассказали, сколько раз такое проходили. В среднем каждые 3-4 года. Однако все трое жили своей жизнью за проходной, прямо не сворачивая, под арку мимо лифтов и гардеробной, далее направо (не перепутать с дверью в вентиляционную шахту!), налево и ещё раз направо в кабинетах 101 и 102 – строго с 09:00 до 18:00, по пятницам – до 16:45. Поэтому их никто не спрашивал, и обитатели первого этажа привычно гоняли чаи.

Жизнь 12-этажного здания находилась в прямой зависимости от Большого дома. Когда там, в Большом доме, менялись начальники, обновлялся состав обитателей Центра. Кадровая текучка была привычной и для обыденной жизни, но во времена перемен ускорялась в разы.