Юрий Гуголев
Мы – другой
© Новое издательство, 2019
* * * «…Потому что часы не равны…»
…Потому что часы не равныпредставленью о времени, ибодаже шелест летейской волны,преднамеренно плещущей в глыбуили в глину, иль в радужный свет,всё же не в состояньи заполнитьпоцелуем оставленный след. Может быть, я сумею запомнитьнад холодной поверхностью лбаэти руки, которые лепятв час, когда заглушает трубасвязных слов преднамеренный лепет. Подчинясь роковому призыву,все струится туда, к алтарю,где бормочет огонь торопливо. Может быть, я при нем рассмотрю… «Божия коровка…»
Божия коровка,чья на тебе кровка?И того, и этого,до костей раздетого,ужасом объятого…Я – того… нет, я – того,черного и белого,заживо горелого,угольками бьющего,немо вопиющего:«улети на небо»,чающего слепоутоленья жажды. Чья же ты? Ну, чья ж ты? «В четверг позвали в Сахаровский центр…»
1 В четверг позвали в Сахаровский центрчитать стихи в защиту палестинца. На фото он понравился мне чем-то,и я, ну, раз позвали, согласился. А как тут не пойти, когда зовут?Тем более, когда звонит Лавут. Я ей в ответ: «Конечно… Ост не Вест…(Каких невест?!) …но стоит попытаться…Поэтам надо выразить протест…против чего?. . каких декапитаций?»Тут выясняется, что парень наш, увы,имеет шанс лишиться головы. Он что-т’такое ляпнул про Коран,Всевышнего и, заодно, Пророка. Ему от ваххабитов разных стран —кирдык взамен пожизненного срока. (Прикинь, вот, ты прочтешь два-три стишка,а в дверь Энтео – всё, секир-башка. )Поэтому в четверг я прихожуи обращаюсь к публике: «Ребята,поэтам нужно выручить ходжу,попавшего в застенки шариата. А если не спасем того ходжи,то сложно будет жить нам не по лжи». И вот я заливаюсь соловьем,мечу вам перлы и добытый радий,но чувствую, что в черепе моемобосновался, как б’т’ск’ать, Кондратий. Буквально, разрывается башка. А мне еще читать два-три стишка. Короткие – еще туда-сюда,И слушать, и читать не так чтоб тяжко. Вначале – шутка, далее – еда,А под конец, как водится, смертяшка.
Но невозможно доле шести строфчитать и слушать, если не здоров. А тут уж явно – более шести,ну, что ж я буду врать своим ребятам,мне лучше бы заткнуться и сойтисо сцены, чтоб не встретиться с Кондратом,пока он не хватил меня, пока…Но, сука, не кончается строка!Пусть жизнь еще не прожита на треть,Для смерти нет ни молодых, ни старых. Но в Сахаровском центре умереть —вот это будет сразу всем подарок:нашистам, правоверным, демшизе,по-своему довольны будут все. 2 Н’вот взять хоть тех, чью пламенную речья грешным делом почитаю чушью:вниманье человечества привлечьпытаясь к психотронному оружью,любой из них тому уж будет рад,что «здесь и прецедент, и компромат. Но, в сущности, особой нет беды. Поэт погиб, зато как стало зримо,откуда и куда ведут следысторонников кровавого режима. Пускай же облучают нас враги. Мы шапочки надвинем из фольги». Как Голиаф – и камню, и праще,нашист – делам кровавых рук Госдепа,так удивился бы: «ну кажется, уж где бы!но в Сахаровском центре, блин, ваще!Совершенно распоясался Госдеп!Америке держать его в узде б!Но, в сущности, беды особой нет, —нашист вздохнет и сплюнет просветленно, —ведь ваш так называемый поэтбыл плоть от плоти пятая колонна. Рука Госдепа… Вашингтонский след…Вопросы есть. Но возражений нет». Возрадуются и того сильнейотдельные сыны религий книги. Друг друга за баранов и свинейсчитая, тех, кто жидкие веригив себя залив, юродствует вотще,они поубивали бы ваще. Но и для них беды особой нет,поскольку «сей приемыш филомелы —как выкрест, богохульник, свиноед, —заслуживал такой вот крайней меры. Пульса де-нура… Страшный Суд… Джихад…»Я ж говорю, что каждый будет рад. Вы можете спросить: а в чем тут соль?Как ни умри, все выглядишь нелепо. Рука Всевышнего, Москвы или Госдепа…Не все ль тебе равно? – А вот не все ль!Тут я бы мог вам под конец стишканапомнить анекдот про два мешка.
