Александр Радченко
Синий зонт
Талант – то самое качество,
Которое велит тебе делать
все наоборот, все не правильно,
и убаюканный привычной
гармонией мир взрывается.
Андрей Макаревич Глава первая
Из жизни художника Альберта
Абсолютный стих
Кого-то лепили из глины,А вас, безусловно, из теста. Над вами вам пели былиныО белом царе и невестеИ в душу немного изюма,И капельку рома с Ямайки,Что ночью стащили из трюма. Я третий на снимке без майки. P. S. Абсолютный встал. Абсолютный сел. Абсолютный стих. «Я сделал все наоборот…»
Я сделал все наоборот:Мой пианист стреляет первым,Он, как умел, играл фокстрот. Он, как хотел, лечил вам нервы. Тогда вы были при князьях,Хрустальный шар сиял при свите. Маэстро вспомнил о друзьях,О Вессоне и Смите. Менялось время на часах,Где циферблат без стрелок. Раввин сказал, что был Пейсах,Сметая все с тарелок. А пианист играл фокстрот,Играл его наоборот. «Если пес-то лунный…»
Если пес-то лунный,Если друг-то милый,Если враг-то гунныЗа спиной Аттилы. Шляпа и гитара,Куртка на диване. Накопилась тараИ чужая в ванне. Мотыльки летают,От свечи огарок,Тени нарастаютВ свете желтых арок. И под строчкой нотаЛичного протестаДа на стенке фото,Где она невеста. Где оркестр струнный,Диксиленд нехилый,Там, где друг не лунный,Там, где пес не милый. «Вот бы иметь столько рук…»
Вот бы иметь столько рукИ попросить третий глаз. Было бы меньше разлукИ неоконченных фраз. Вас просвещаю, покаЗаняты боги судьбой,Держит за хвост облака,Шива шестою рукой. Держит за хвост облака,Некогда руку податьСмотрит как будто с тоскойИ говорит: Так держать! «По протоке тонкой…»
По протоке тонкой,Управляя джонкой,О тебе пою. Как за горизонтомАтмосферным фронтомБаю ночь твою. Или каплей звонкойПо щеке румяной,Словно колокольчикТройки резво-рьяной. Баю ночь твою,Баю и пою. Охота
Ведь будешь франки предлагать,Шептать противно: «Обними»,И прессе что-то нагло врать…Да ври, конечно,Черт с ними.
Иль сбросьС тебя хандру —Наряд невежды,Слепую глиняную рать. С короной пышные одеждыНа Александрову кровать. А мне зевать, Мадам, охота! В беседке
В беседке миленькая вслухчитала Фета. Соседская сирень над вечноювесной склонилась. Нет, мне не послышалось,Она сказала:«Света. Я вас прошу уйти,Пожалуйста, со мной. Я брошу вас монеткоюна счастьеВ небесно-голубой фонтанМечты. Чтоб вспоминать пороюв час ненастьяТвои черты, твои черты». «От грозы шагала прочь…»
От грозы шагала прочьДева краем сада. Жуткий вой наполнил ночь,Словно стон из ада. И босая, без платка,Чадо прижимая,Оглянулась и стоитБелая, немая. Смотрит в волчие глазаИ, забыв о страхе,Хлопнула разок-другойПо своей рубахе. Он дитя ее лизнул,Мордою прижался. Не заметил, как уснулИ во сне остался. Грусть
Много лет понедельник,Много лет вечереет. Много лет враг-бездельникНа диване стареет. Что нам даты и числа —Календарное бремя. Мы без всякого смыслаПримирились на время. Что нам жизни-идеиКогда подвиги-будни. Если дети-злодеи,Если женщины-блудни. Верно, встретимся вновьМы порою весенней. Закипит в жилах кровьИ придет воскресенье. «Zоrrоастрийка беглая дикая…»
Zоrrоастрийка беглая дикаяПо-персидски всегда многоликая,Над кострами ночами парящая,В злобной ласке ночами кричащая. Непокорная и не битаяИ местами шилом бритая. Вся в орнаментах и наколочках,Вся в булавочках и иголочках. И на улицах Красной ПресниТы поешь невеселые песни. Под гитару-подругу из детства,Про судьбинушку с малолетства. Где в могилке ты приземленнаяИ настолько в меня влюбленная.
