Читать онлайн «Сиреневая драма, или Комната смеха»

Автор Евгений Угрюмов

0

Евгений Угрюмов

С И Р Е Н Е В А Я Д Р А М А,

или

К О М Н А Т А С М Е Х А

(с и р е н е в а я д р а м а)

1

Эпиграф на правах необходимого преуведомления.

"Ныне, во избежание всяких недоразумений, автор заранее предупреждает,

что "Принцесса Брамбилла", как и "Крошка Цахес", – книга совершенно

непригодная для людей, которые все принимают всерьез и торжественно;

однако он покорнейше просит благосклонного читателя, буде тот обнаружит

искреннее желание и готовность отбросить на несколько часов серьёзность,

отдаться задорной, причудливой игре…"

Э. Т. А. Гофман, "Принцесса Брамбилла"

Против любви, никакого нет, Никий, лекарства на свете.

Нет ни в присыпках, ни в мазях, поверь мне, ни малого

прока;

(Киклоп Полифем в идиллии Феокрита, «Киклоп»)

Только, увы, мне! – любви, никакая трава не излечит…

(Феб в «Метаморфозах» Публия Овидия Назона)

Акт первый

С ц е н а п е р в а я

Как влияют ароматы распускающейся сирени на сильфов, эльфов,

симпатичных внучек и их бабушек. Какие бывают странные дома на улицах,

которые заканчиваются тупиками и выходят задними фасадами к речкам. Как

могут усыпить, и какие вызвать видения гадания на картах.

2

Сирень в этом году распустилась рано и такая, что сильфы и эльфы,

напоённые её запахом, одурели и от любви расходились до того, и осмелели

(любовь же не видит ничего перед собой – только губки, щёчки, всякие

округлости… об этом ещё впереди), осмелели до того, что устраивали

любовные посиделки прямо на носу у аккуратной старушки, в вечерние летние

сумерки выходившей посидеть на лавочке в палисаднике и вдохнуть, ах! духа

сиреневой любви, усугубляемого неистовыми ароматами метеол (ночных

фиалок).

Старушка носила тёмное платье, рустикального стиля (от слова

rusticus, что по-латыни значит, "деревенский") с серебряными нитями и с белым

кружевным воротничком, какие были модны (старушка была в своё время

модницей) ещё тогда… ещё до того как появился стиль морской с бело-синими

как на тельняшке полосками.

Бабушка Света (так звали старушку) сидела на лавочке, вдыхала ароматы и

отмахивалась от комаров, и отбивалась от них зелёной веточкой, и не знала, что

это никакие ни комары, но прозрачно-подобные существа. Ах! если бы она

знала! если бы она знала, что это эльфы, что голубокрылые сильфиды… она бы

– наоборот, позволила им шуршать, хоть и у себя на носу и ещё старалась бы

подслушать и, скосив глаза, подглядеть – как там у них протекают любовные

ахи и охи, и объяснения, и заверения в вечной любви.

Бабушка Света была большой фантазёркой, вся в своих родителей, которые

не пропускали «крещенский вечерок», чтоб погадать на картах, или со

свечками, при зеркалах, или по огню, или по воде и не только признавала, но и

не могла жить без чего-нибудь очаровательного и удивительного. Особенно ей

интересны были истории про любовь, но такие, чтоб с «храм блестит свечами»,

а вместо храма вдруг гроб и мертвец, и «лик мрачнее ночи», и «голубочек

белый», но в конце, чтоб обязательно: «Статный гость к крыльцу идёт… Кто?. .

Жених Светланы».

Подперевшись локотком,

Чуть Светлана дышит…

Вот… легохонько замком

Кто-то стукнул, слышит;1