Читать онлайн «Инженер реальности»

Автор Юлия Рыженкова

Юлия Рыженкова

Инженер реальности

Измученные мамаши с ревущими детьми, усталые командированные, отсчитывающие время, когда самолет наберет высоту и они смогут включить ноутбуки, отпускники, поглядывающие, когда уже стюардесса протянет пластиковую коробку с обедом, – все ожидают взлета, сидя в неудобных креслах с вертикальной спинкой, но самолет стоит. Не работает ни вентиляция, ни туалет, пассажиры демонстративно обмахиваются журналами авиакомпании, потому что ни на что больше те не годятся, и копят злость. «Почему мы не взлетаем?» – звенит укоризненно в тишине, но бортперсонал обычно не опускается до объяснений. И вот проходит десять, двадцать минут, потные ладони облапали подлокотники, дети перестали орать, устав бояться; возмущение переходит в гнев.

Все это время в маленькой комнатушке рядом с авиа-диспетчерской вариатор лихорадочно перебирает реальности. Если бы пассажиры вдруг решили прочесть Воздушный кодекс, они бы удивленно обнаружили в нем обязанность авиакомпаний «обеспечивать стопроцентную безопасность полета каждого борта». Из-за этого даже самым жадным приходится раскошеливаться хотя бы на двух вариаторов. Обычно нас пять-шесть в штате, и это значит, что мы по десять часов в сутки сканируем реальности, выбирая ту, в которой полет пройдет благополучно. Ни один борт не взлетит, если я или мой коллега не даст добро. Обычно проблем не возникает, но иногда самолет приходится держать до тех пор, пока мы не найдем безопасную реальность.

Не скажу, что это сложная работа, нет, я лично со смесью страха и восхищения смотрю на тех, кто собирает автомобили на заводе или льет металл; восхищения – что они это в состоянии делать, да еще и каждый день, страха – как бы мне не пришлось этим заниматься. Но даже самая легкая работа, если ее выполнять по десять часов каждый день и с одним выходным в неделю, выматывает до отупения. Особенно, если при этом еще и платят копейки, а госкомпания всегда копейки платит, экономит. Пилоты тоже мечтали свалить из нашей авиакомпании в частную – там зарплаты раза в полтора выше, но поди пробейся через толпу желающих! Мне было проще. Я же вариатор.

Спросите, почему я сразу не устроился в какую-нибудь транснациональную межпланетную компанию? Ну как же, мне хотелось приносить пользу своей стране! Казалось, черт с ними, с деньгами, в конце концов, не это главное, и я могу, я много чего могу сделать… вот только в правительство меня не взяли, и устроиться получилось лишь в госкомпанию. Хотя был и еще один фактор.

Морально-этический. Вы когда-нибудь работали в транснациональном гиганте? Типа «Эрбаума» или «Наркиза»? Не винтиком, нет, а тем, кто принимает решения. Вы себе представляете, какие сделки с собственной совестью там приходится заключать каждый день? Да что я говорю… какая совесть… Топы вполне могли бы искушать Мефистофеля.

Я ведь почему и сбежал тогда из колледжа, в десятом классе. Хотя так радовался, что наконец-то нашел единомышленников, что не один такой, с поехавшей крышей. Не смог. Полгода проучился и не смог больше. К тому времени еще недостаточно привыкший к всемогуществу и сдвигам реальности, я задыхался в ехидных ухмылках одноклассников, не понимал, как можно творить безо всяких норм, безо всякой этики. Закон только один: личная безопасность. Что бы ни делал, какую бы реальность ни выбирал, вариатор обязан предусмотреть лишь одно: как изменение отразится на тебе. Все остальное – по желанию, а это – вопрос твоей выживаемости. Это наше альфа и омега. И уже к пятнадцати годам вариаторы отбрасывают все лишнее. Но не я. Я отбросил лишь к тридцати.