Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов
Евген Плужник
© Перевод Ю. Кузнецов
«Я знаю…»
Я знаю —
Мечи на орала пойдут.
И будут поля родить —
Но не эти.
И одним ключом отопрут
Все души на свете.
Да будет так,
Я клянусь!
Пшеницей восстанет кровь;
И узнают люди на вкус
Любовь.
Верю.
«Я — как и все. И штаны из рядна…»
Я — как и все. И штаны из рядна.
И сердце мое наган.
Видел я жизнь до последнего дня
Сотнями ран.
Вот! И ладонью зажми свой рот
И говорить не смей.
После огромный посев взойдет
Молчанием верных дней.
Полно! Не надо газетных фраз!
Скажется боль сама!
Вырастет молча новый Тарас
В поле, где кровь и тьма.
«Ночью его увели в пески…»
Ночью его увели в пески.
Фонарь замигал в конце.
Острые волоски
На небритом лице.
Офицер в стороне безразлично курил,
И дымок папиросы плыл.
Чесаный лен небес уловил
Нудное краткое: пли!
Кончено. Дальняя цель человека,
Я смерти такой не боюсь.
А кровь взойдет, как всемирная Мекка,
Для будущих синих блуз.
«Садилось солнце. Качались травы…»
Садилось солнце. Качались травы.
Пересчитали пули — как раз на всех!
А кто виновный, а кто из них правый —
Из-под единых стрех.
Не будет боли, как пуля жахнет.
Не минет пуля — торчат цветки!
Передний, видно, ходил так, шаркал —
Скривил башмаки.
Скатилось солнце. Свежело помалу.
Пора б и росе.
А кто-то где-то во тьме генералу:
— Все.
«А он молодой-молодой…»
А он молодой-молодой…
Школьник почти; витает
Небритый пух над губой.
Поди, и любви не знает.
Все смотрят глазами крыс…
Какой-то сквозь зубы — к стенке!
…А где-то солома крыш.
…А где-то мать и Шевченко…
Ладонь на чело легла;
Свет видит сквозь пальцы страшный…
Минута текла, не текла…
Наган дал осечку дважды.
А в третий… Пал солнечный смех
На башмаки-прорехи.
И правда, и радость, и грех,
И боль не навеки!
«Он приставил соседа к стенке…»
Он приставил соседа к стенке,
Наган вынимает…
Из-за тына таращатся детские зенки:
Беспроигрышно играет!
Потом ели яишню с салом,
Зверски тискали Мотрины груди…
О былое! Твоим вассалам
Тесно в мире грядущем будет!
«Еще в плен не брали тогда…»
Еще в плен не брали тогда…
До столба он едва дошел…
Вся земля от крови руда —
Кровавый рассол…
А он был молодой такой!
Горячо девчат целовал!
Долго ворон ему степной
Свет из глаз выпивал!
А теперь там полынь и синь.
На столбах провода…
Отработал мужицкий сын —
Навсегда!
