Читать онлайн «Счастье»

В красном свете стояли горы «Семь братьев» на другой стороне Енисея. Лысые они были. Свет как будто бы шел из их красных боков… А Биче-ол шагал и смотрел в землю. «Не лоцман, не лоцман, не лоцман», — говорила нам с батей его согнутая спина.

Плот у отца был хороший: лесина в лесину. Лесины белые, гладкие, без сучков, а одна такая широкая, что мне ее и руками не охватить.

На берегу нас ждал Биче-ол.

Погрузили отец с Биче-олом на плот коровушку. Она была пассажиркой. Ее тоже надо было сплавлять в Кызыл. Погрузились, значит. Прыгнул на плот Биче-ол. Скинул с плеч узелок. В нем еда была, которую мать собрала ему на дорогу.

Мы снялись с причала. Отчалили, и понесло наш плот по течению.

Река в этом месте тихая, гладкая — будто заколдовалась. Но на самом деле нет такого места, где тихим был бы наш Енисей. Он сильный, скрытный. Корову может побить, медведя и то, пожалуй, уволочет.

Плывем, а все как будто на месте стоим. Бегут нам навстречу два берега. Два?.. Да нет, все четыре берега: два настоящие, а два темные, рябоватые, те, что в воде.

Жара. Мне захотелось искупаться.

Отец говорит:

— Ты покрепче за плот держись, потому что как бы не унесло.

Будто я сам не знаю! Оторвет от плота, отцу за мной насупротив течения не воротиться, только то и останется, что кое-как добиваться до берега и сидеть нагишом, ждать лодку.

Искупался я. Лезу обратно на балаган. Балаган — это, значит, — ну, как бы вам это сказать? — на втором ставе плота возвышение такое называется балаганом.

Жарища. Сомлела река. От жара не слышно птиц. Даже утка, и та проплывает около берега, а крякать ей лень. Сквозь воду видать каждый камень — такая тишь на воде. Енисеюшко не Енисей. Не он посадил на песчаную косу нашего Биче-ола! Не он разбивает лесины о скалы. Не он. Он тихонюшка. Блёсткий, тихий. Лужа, запруда — озеро, а не река.

Отец на переднем ставе, за лоцмана. Биче-ол на четвертом — рабочим. Отец:

— Вправо! Влево!

Биче-ол все делает, как говорит отец.

А на третьем ставе дремлет коровушка. Морда у ней не грустная, не веселая, а так себе, обыкновенная. Не иначе, как снится ей, что она на лугу. Пасется.

Вечер. Вызвездило. Отец говорит:

— При-и-вал!

Мы привязали плот к берегу, а сами пошли в тайгу, развели костер, вскипятили чай.

Ночь, помнится, была очень тихая. В небе месяц и звезды. В их свете видать и шишки, и ветки, и травы… Никто нигде не шелохнется: спят. А в траве — след медведя или медведицы: круглый, короткопалый.

…А вот и следы от старых костров. Мы не первые и не последние ночуем в этих местах. Ночью по Енисею не проплывешь — расколотит плот.

— Вставай, — говорит отец. — Вставай, — говорит, — Ванятка. Скоро пороги.

Я знал, что они впереди. А какие, не знал. У нас в селе все о них наслышаны были. Когда-то на этих порогах даже очень спокойно, много людей погибло, потому что тогда еще не было на Енисее теперешних лоцманов.