Марк Мейсон
Марк Мейсон
Ловушка для простака
Это немыслимо. Просто невероятно. Баллы? Чтобы жениться?!А я-то радовался, как здорово я всё придумал. Пригласил ее в шикарный ресторан, но такой, куда мы уже собирались сходить, – чтобы она ни о чем не догадалась. Сказал, что мне придется допоздна задержаться в офисе, чтобы встретиться с ней прямо в ресторане. Мне хотелось, чтобы все было обставлено как старое доброе свидание, а не обычный ужин людей, которые давно живут вместе и просто вышли перекусить. И предложение, где продумано каждое слово: «Ты окажешь мне честь, если станешь моей женой». Едва уловимый огонек в глазах, чтобы это не прозвучало банально, но и не переборщить, чтобы Керсти не усомнилась в серьезности моих намерений. На самом деле это был план Б. От плана А меня отговорил Стив, который пару лет назад сам прошел через это и кое в чем соображает. Я всегда мечтал, чтобы мое предложение прозвучало свежо и нетривиально, намереваясь улучить момент, когда Керсти соберется пробежаться по магазинам, и сказать: «Да, еще кое-что». «Угу?» – ответит она. «Во-первых, купи, пожалуйста, апельсинового сока. Мы допили последний пакет». «Хорошо», – скажет она и возьмет ключи. «А во-вторых, – произнесу я как можно небрежнее, – ты выйдешь за меня?» Неожиданно и романтично. Когда я поделился своими планами со Стивом, тот, поразмыслив, сказал, что он ценит мое стремление быть оригинальным и отчасти именно поэтому питает ко мне теплые чувства и до сих пор остается моим другом. Он считает, что Керсти тоже от этого без ума, и все же в некоторых вопросах лучше придерживаться старых, испытанных методов. Как, например, с цветами. Меня тошнит от всех этих бизнесменов, которые в Валентинов день посылают женам огромные букеты, а потом год напролет трахают своих секретарш. Разумеется, это не значит, что я трахаю кого-то еще, но, боюсь, цветы сами по себе предполагают недостаток воображения, что уже оскорбительно. Стив понимает и отчасти разделяет мои терзания. Однако, заметил мой приятель, ты можешь сколько угодно пытаться оскорбить женщину букетом лилий за тридцать фунтов, но вряд ли у тебя есть шанс преуспеть. Поэтому был избран традиционный путь, и я думал, что все пройдет как по маслу. Керсти выгля-дела великолепно, впрочем, по-моему, она всегда выглядит превосходно. Она из тех женщин, которые расцветают после тридцати (в следующий день рождения ей исполнится тридцать четыре, и опять целый месяц она будет старше меня на два года). По правде сказать, до тридцати я ее не знал – мы встречаемся три года и живем вместе меньше половины этого срока, – но что-то подсказывает мне, что именно сейчас Керсти хороша как никогда. Может быть, причиной тому сияние ее каштановых волос или чувственность, которой дышит ее нежное, круглое лицо даже в совершенно не располагающих к этому обстоятельствах. Ее уверенная манера держаться не менее восхитительна, и мне до сих пор не верится, что ее рост всего пять футов шесть дюймов. Я знаю, что выше ее на пять дюймов, но почему-то не чувствую этого. Я сделал ей предложение после того, как мы заказали десерт, но до того, как его подали (быть романтичным на полный желудок будет тяжеловато, подумал я). Теперь я уже не помню, какой реакции я ожидал. Наверное, восторга. Может быть, пары непрошеных слезинок – не знаю. Но во всяком случае удивления. Я не знал, согласится Керсти или нет, но не сомневался, что она будет потрясена моими словами. Однако этого не случилось. – Я знала, что ты заговоришь об этом, – сказала она с улыбкой. (Откуда женщины знают, что творится у тебя в голове? Как им это удается?) – Поэтому я успела немного подумать. – И каков твой ответ? – спросил я, немного растерявшись. Ее милая улыбка стала загадочной. – Я решила, – сказала она, – не говорить «да». Это обескуражило меня куда больше. – Вот как... – Под столом я потихоньку закрыл коробочку из ювелирного магазина и спрятал ее в карман куртки, надеясь, что Керсти не заметила этого. Должно быть, я выглядел полным идиотом. – Но и «нет» я тоже говорить не буду, – быстро добавила она. Уф! Надеюсь, если мы когда-нибудь все же решим пожениться, подумал я, она не вытворит нечто подобное во время свадебной церемонии. Викарий: «Согласны ли вы взять этого человека в законные мужья?» Керсти: «Не скажу». По-видимому, она заметила мое смятение. – Сэм, – мягко сказала она, – ты ведь помнишь, что случилось в прошлом году... Ну, эта твоя неделя... – Да, понимаю... Я чувствовал, что она может завести этот разговор. Речь шла о моей «неделе сомнений», так мы это называли. Мы вспоминали о ней не часто, совсем не часто, поскольку это было нелегкое времяи переживания улеглись не сразу. Короче, дело было в том, что я взбунтовался. Против наших отношений, против того, что мы живем вместе, против беспросветной взрослости всего этого. Пару месяцев я все больше времени проводил вне дома, с товарищами по работе, друзьями и случайными собутыльниками в пабе. Зная, что Керсти собирается приготовить что-нибудь вкусненькое, или пообещав сделать кое-что по хозяйству, я мог заявиться домой в половине двенадцатого. Последней каплей был вечер, когда мы пригласили на ужин наших друзей. Я переступил порог в ту минуту, когда они уходили. Керсти помахала им на прощанье, потом захлопнула дверь, повернулась ко мне и кричала на меня десять минут без остановки. «Ты хоть соображаешь? Какого черта ты выкидываешь подобные номера?» – такова была вкратце суть сказанного ею, и у нее было на это право. Понятное дело, причина была в том, что я струсил, представив, что на меня, как огромный грузовик, угрожая раздавить меня, надвигается бесконечная жизнь вдвоем. Мое безобразное, инфантильное поведение было лебединой песней молодого, свободного и неженатого Сэма. Но, вместо того чтобы признать это и извиниться, я тоже принялся орать на Керсти. «Я, черт побери, буду делать то, что я, черт побери, хочу» – такова была вкратце суть сказанного мной, и, должно быть, это прозвучало довольно жалко. В ту ночь я спал на диване, на следующее утро ушел и не возвращался домой неделю. Отсюда и название, хотя настоящие сомнения терзали меня в предшествующие месяцы. За ту неделю, которую я провел, ночуя на полу то у одного, то у другого из моих друзей, сомнения постепенно улеглись и я понял, каким был идиотом. Я вернулся домой и признался в этом Керсти. Разумеется, прежде чем все встало на свои места, прошло некоторое время. В конце концов она простила меня, поняв то же, что понял я: эти сомнения были моим последним шагом к зрелости. Перспектива на всю оставшуюся жизнь безоговорочно связать себя с другим человеком перестала меня пугать. Но, видимо, мне лишь показалось, что она простила. И теперь я обнаружил, что это не так. Не совсем так. – Я должна быть уверена, Сэм. Это важный вопрос, понимаешь? Самый важный. Спорить с этим было трудно. – И что же нам теперь делать? Она откашлялась. – У меня есть одна мысль. – Так-так. – Я хочу дать тебе какое-то время – скажем, пару месяцев – и ввести что-то вроде системы оценки твоего поведения. Если за этот срок ты наберешь нужное количество баллов, я выйду за тебя замуж. Несколько секунд я переваривал сказанное. Не потому, что был обескуражен, просто я был уверен, что она шутит. Но она с улыбкой ждала моего ответа. Постепенно до меня дошло, что это не шутка. – Ты это серьезно?– Конечно, мне надо еще продумать детали и посоветоваться с подругами. Когда все будет готово, я дам тебе знать. В это время нам подали десерт. Уверен, вы поймете меня, если я скажу, что мой шоколадный торт имел не столь упоительный вкус, как я ожидал. Керсти же вновь стала такой же очаровательной, остроумной и нежной, как всегда. Однако в данный момент она и ее две или три ближайшие подруги сидят у Джульет и разрабатывают план. Баллы?Баллы?!Мне все еще хочется верить, что она пошутила. Беда в том, что это не так, и я это знаю. Решив развеяться и отвлечься от всего, я отправился в «Митр» повидать Пита. Он туда недавно устроился на работу. Заведение находится на одном из самых грязных углов Олдгейта, и владеет им тип по имени Терри. Преступником Терри не назовешь. По крайней мере в глаза, если вам дорога жизнь. Просто порой он забывает заплатить часть налогов. «Митр» – не единственное предприятие Терри (от вопросов о прочих я всегда предпочитал воздерживаться), поэтому обычно делами заправляет Рэй, одноногий бармен из Йоханнесбурга. Вряд ли стоит его жалеть, поскольку ногу он потерял по пьянке. Приятели говорили ему, что рану нужно кому-нибудь показать, но он не реагировал на предостережения. «Да, да», – кивал он, уткнувшись в программу скачек в Кемптон-Парке и опрокидывая очередной стакан бренди с колой. Они продолжали увещевать его, а он продолжал игнорировать их советы; началось осложнение, и не успел он опомниться, как стал тратить на обувь вдвое меньше, чем раньше.
Это случилось до того, как он натолкнулся на «Митр», который оказался для него идеальным местом работы: помещение крошечное, и пространство за стойкой и расстояние между стойкой и стеной достаточно узкие, чтобы передвигаться, опираясь одной рукой на стойку, а другой собирать стаканы. В конце стойки есть участок посложнее, но обычно его берет на себя Пит. Если Пита нет на месте, на помощь всегда рады прийти завсегдатаи. В основном это публика вроде Терри; если спросить их, чем они занимаются, чаще всего слышишь уклончивое «чем придется». Вскоре после того как Пит начал здесь работать,двое случайных прохожих попытались устроить в пабе потасовку. Все закончилось благополучно, но Пит решил, что, поскольку от Рэя толку мало, на случай непредвиденных ситуаций нужно позаботиться о средствах защиты. С тех пор у него за стойкой лежит увесистый кусок водопроводной трубы, найденный в подвале. – Полезная штуковина, – одобрил один из завсегдатаев. – Но по башке лучше не бей – укокошишь в два счета. Меть по хребту, коленным чашечкам или между ног. – Чувствовалось, что он говорит со знанием делаСам Пит от этого отнюдь не в восторге. По натуре он из тех, кого называют «душа-человек». Мы познакомились года четыре назад. Он доставлял к нам в офис питьевую воду. Как-то раз мы разговорились о футболе и сразу нашли общий язык. Едва ли ему светит место в совете директоров, но сообразительности ему не занимать. Смышленый от природы, он способен ровно за пять минут освоить любую работу или очаровать кого угодно, оставив его затем без штанов, часто в буквальном смысле слова. Не последнюю роль в этом играет его внешность: ему двадцать шесть, он высокого роста и может есть сколько вздумается, не заботясь о фигуре. Пока я не встретил Керсти – а произошло это, кстати, благодаря тому, что женщины к Питу так и льнут, – я всегда был не прочь выпить в его компании. Теперь, когда у Пита есть лишний билет на футбол, мы почти всегда встречаемся в «Митр». Сегодня здесь довольно тихо. Рэй на другом конце стойки смаковал, по словам Пита, восемнадцатую порцию спиртного за вечер. Пит пытался его урезонить и втолковать, что с потерей ноги резервы его организма несколько истощились, но Рэй и ухом не повел. Он привык, что никто не упускает случая пройтись по поводу его увечья. Пит налил мне кружку «Гиннесса», и я рассказал ему о том, что произошло в судьбоносный вечер. Наблюдая, как вытянулось его лицо, выразив смесь изумления и недоумения, я увидел себя глазами Керсти. Мне с трудом удалось убедить его, что это не шутка. Пит тихонько вздохнул (эту манеру он усвоил, став барменом) и изрек:– Черт! Немного неожиданный поворот. – Ты чрезвычайно метко заметил, Пит. Поворот и впрямь неожиданный. Но мне нужно что-то делать, и я предпочел бы услышать нечто более конструктивное. – Ну ладно, более идиотской идеи я в жизни не слышал. Кто такая Керсти, чтобы ставить тебе условия? Хочет она за тебя замуж или нет? Если она считает, что вправе устраивать тебе такие заморочки, пусть засунет свои баллы знаешь куда... Что она о себе возомнила?!– Ты полагаешь, это звучит конструктивно, Пит?– Сам попросил. – Он снова задумался и следующую порцию своих соображений преподнес в виде вопроса: – А ты не передумал жениться? После такого можно и дрогнуть. Настал мой черед призадуматься. – Конечно, она меня ошарашила. Я так ждал этого вечера, и на тебе. Но я все равно ее люблю. И жениться не передумал. – Значит, всё просто, – сказал Пит. – Ты должен заработать эти чертовы баллы. Я понимал, что он прав. И дело было не только в его словах. Я проникся этой мыслью, увидев, как он флиртует с двумя девушками, которые заглянули в паб некоторое время спустя. Пока мне не исполнилось тридцать, я вел себя точно так же и с удовольствием болтал с девчонками, которые увивались вокруг меня. Потом я встретил Керсти и начал понимать, что с годами приоритеты меняются. И не потому, что ты стремишься измениться или осуждаешь себя за то, что делал в двадцать. Просто рано или поздно такая жизнь приедается. К Питу это пока не относится. Успех у женщин еще будоражит ему кровь и льстит его самолюбию. Ведь если посмотреть правде в глаза, расхожее представление о том, что мужчиной движет исключительно либидо, не более чем миф. На самом деле куда важнее для нас самолюбие. Достичь оргазма можно и без помощи женщины, не покупая вина, шоколадок и билетов в кино. На первом месте не физическая, а личностная потребность. Если вы ровесник Пита и две симпатичные девушки заливаются смехом от ваших шуток, ваше эго наверху блаженства. Настоящий массажный кабинет для самолюбия. Прежде я обязательно присоединился бы к их веселой болтовне, но теперь ограничился тем, что с теплым чувством наблюдал за своим другом со стороны. Мне словно показывали кино о моем прошлом. Пит поддразнивал девушек, те, отбрасывая назад пряди волос, кокетничали с ним, но у меня все это было позади. Так подсказывал мне голос сердца. Моему сердцу нужна была только Керсти. А значит, мне нужны были баллы. Наконец план был продуман до мелочей, и мне осталось получить инструкции. Усадив меня на диван, Керсти поставила передо мной чашку чаю и нежно поцеловала меня в макушку. Сама она, тоже с чаем, расположилась в кресле напротив. Мне показалось, что она хотела придать обстановке немного официальный оттенок, подчеркнув тем самым важность происходящего. – Итак, милый, – сказала она, – вот как все это будет. – Ее улыбка, как всегда нежная и приветливая, находилась в странном противоречии с ее словами, словно родная мать приговаривала вас к каторжным работам. – С завтрашнего дня я начну оценивать твое поведение в баллах. Я буду определять, соответствует ли оно поведению мужчины, за которого я хочу выйти замуж. За то, что мне по душе, ты будешь получать баллы, а если мне что-то не понравится – будешь терять их. – Она продолжала улыбаться, и выглядело это дико. – План рассчитан на двенадцать недель. Если к концу срока ты наберешь тысячу баллов, я с радостью стану твоей женой. Диссонанс достиг апогея. Мое сердце заколотилось от радости, когда Керсти произнесла «твоей женой», но я быстро пришел в себя, вспомнив начало фразы. В смятении я думал только о том, как набрать эти баллы. – Тысяча? – спросил я. – Много это или мало? Как заработать, скажем, пять баллов? Или лишиться десяти? Сколько это по курсу к евро, Керсти?Ее улыбка стала еще более лучезарной и еще более неуместной. – Мы обсуждали этот вопрос, – сказала она, напоминая мне, что к разработке или, по крайней мере, к уточнению плана приложили руку ее подруги. Эта мысль была мне неприятна. Я чувствовал, что численное превосходство не на моей стороне. – Чтобы ты представлял, как идут дела, еженедельно в воскресенье вечером я буду сообщать тебе промежуточную сумму баллов. Проанализируй то, что ты сделал за неделю, и поймешь, сколько стоит один балл. – Нельзя ли привести парочку примеров?– Прости, Сэм, это невозможно. – Почему? – Я почувствовал легкую обиду. – Если я скажу тебе, что какой-то поступок оценивается, допустим, в пятьдесят баллов, ты будешь повторять его вновь и вновь. И наоборот, если ты узнаешь, что другой поступок стоит всего два балла, ты не станешь тратить на него время и бросишь все силы на то, что ценится выше. Я понимал, что она имеет в виду. – Значит, промежуточный итог каждую неделю и ничего больше?– Боюсь, что так. Но я уверена, ты с этим справишься. Ты же умница, Сэм. И за это я тоже тебя люблю. – Она подтрунивала надо мной, это было ясно. – Есть еще вопросы?– Остался лишь тот, что я задал тебе в пятницу. И посмотри,* до чего он меня довел. – Значит, тема закрыта. – Она уселась рядом и прижалась ко мне. – Знаешь что, давай-каотметим твой последний вечер без баллов и закажем ужин на дом! Чего бы ты хотел?Я хотел бы, чтобы для меня это был не последний вечер без баллов. Я хотел бы услышать: «Да, Сэм, я с радостью выйду за тебя». Я хотел бы обсуждать предстоящую свадьбу и размышлять о том, где провести медовый месяц. – Может, пиццу? – спросил я. Спустя час мы лежали, обнявшись, на диване, доедая пиццу-ассорти с сыром. Рядом стояла полупустая бутылка «Риохи». Керсти поцеловала меня в шею, а потом очень тихо, шепотом, который был не громче дыхания, прошелестела мне в самое ухо:– Надеюсь, Сэм, ты понимаешь, что к некоторым вещам баллы не имеют ни малейшего отношения?Наши губы встретились. Мне было немного досадно, что то, чем мы занимались в ту ночь, не оценивалось в баллах, иначе счет мигом перевалил бы за тысячу.
