Читать онлайн «Последняя зима»

Сухие листья шуршали под ногами. Сухие листья осыпались на землю, устилая её желто-алым ковром. Сухие листья висели на деревьях, ожидая, когда бродяга-ветер сорвет их и взметнет в прощальном вальсе. В печальном вальсе финальной осени Ивана Павловича…

Яркое солнце торжествовало в пронзительно синем небе, однако Иван Павлович поежился и застегнул куртку.

Приговор врачей был окончательным и обжалованию не подлежал. Заезжее медицинское светило так прямо и сказал:

— Спасти вас, батенька, может только чудо. А так… Максимум три месяца.

Но Иван Павлович в чудеса не верил. Он часами бродил по улицам родного города, воскрешая в памяти давно забытые мгновения прошлого. Дома Ивана Павловича никто не ждал. Семьи он так и не создал, кошек, собак не завел, и возвращаться в пустоту одинокого холостяцкого жилья не хотелось.

В один из погожих осенних дней ноги сами привели Ивана Павловича к барахолке, стихийно возникшей на месте старого рынка. Чем только здесь не торговали: запчастями к любой технике, посудой, книгами, всякими мелочами, без которых не обойтись хозяйственным людям. И сколько местные власти ни пытались прикрыть незаконный рыночек, он появлялся снова и снова. Торговля шла бойко — с раскладушек, из открытых багажников машин, а некоторые раскладывали товар на газетах прямо на земле.

Ивану Павловичу ничего не было нужно, но он бродил в разношерстной толпе, без всякого интереса разглядывая выставленное на продажу барахло. Неожиданно для самого себя остановился возле старушки, сиротливо примостившейся в конце ряда, разглядывая нехитрый скарб — позеленевшие от времени подстаканники, набор ложек-вилок, продолговатый футляр, дореволюционную лампу с потрепанным абажуром, журналы лохматого года выпуска. Он наклонился, открыл футляр — в углублении, на порыжевшем от времени темном бархате, покоилась серебряная флейта — истертая тысячами прикосновений, но все ещё прекрасная. Тонкая вязь цветочного орнамента и угловатые буквы вились по матовой трубочке причудливыми завитушками, сплетаясь в странный узор, притягивающий взгляд. Флейта как будто сама просилась в руки.

— Сколько? — неожиданно дрогнувшим голосом спросил Иван Павлович торговку.

Старушка — божий одуванчик окинула его цепким взглядом, и, пожевав задумчиво губами, ответила:

— Все, что у тебя есть, — потом, глядя на опешившего покупателя, добавила, — в карманах.

Иван Павлович выгреб все до копейки и торопливо высыпал в руки торговки, моля Бога, чтобы она не передумала. Та, не считая, пересыпала деньги в свой неожиданно объемистый кошель и, протянув покупку Ивану Павловичу, буркнула себе под нос:

— Нашла все-таки. Ну-ну…

Прижимая к груди заветный футляр, Иван Павлович торопился домой. За ним, словно на крыльях ветра, летела музыка — плакали скрипки, жалуясь на свою судьбу сдержанным клавишным. Их стоны оттенял возмущенный голос контрабаса, поддерживаемый тихим рокотом ударных. И только звонкий напев флейты пытался переубедить их, что не все так плохо в этом не самом худшем из миров.