Читать онлайн «Вино в потоке образов»

Франсуа Лиссарраг

Вино в потоке образов

Эстетика древнегреческого пира

Вместо предисловия

В 1984 году в Париже проходила не вполне обычная фотовыставка аттической вазописи. Принцип ее организации был тематическим, и устроителей, в отличие от авторов привычных музейных путеводителей и художественных альбомов, вазопись интересовала не как один из возможных способов иллюстрации более или менее известных мифологических сюжетов, но как самостоятельная изобразительная среда, в которой так или иначе отразились реальные предпочтения и вкусы афинян, живших в VI и V веках до нашей эры, отразился их способ видеть. Делали выставку не музейщики и не искусствоведы. Ее делали антропологи: группа молодых ученых, которую собрали вокруг себя два самых интересных, на мой взгляд, французских эллиниста второй половины XX века – Жан-Пьер Вернан и Пьер Видаль-Накэ, еще в 1964 году создавшие в Париже Центр имени Луи Жерне, исследовательскую организацию, занимавшуюся изучением древнегреческой культуры, и прежде всего – культуры визуальной. Выставка включала разделы, посвященные религии, жертвоприношениям, празднествам, охоте, воинскому делу, атлетике, симпосию и богу Дионису. Называлась она «La Cité des Images» («Город образов»), представляла собой видимый итог большого коллективного труда и стала основой для одноименной книги, без которой немыслим нынешний антиковедческий контекст. [1]

Одним из самых активных участников этого проекта был Франсуа Лиссарраг, тридцатисемилетний специалист по древнегреческой культуре, в том же 1984 году защитивший докторскую диссертацию под руководством Пьера Видаль-Накэ. В «Городе образов» он заведовал «воинским» разделом экспозиции; в книге кроме главы «Мир воина» ему принадлежит (в соавторстве с К. Брон) и вводная часть, призванная облегчить современному читателю восприятие той визуальной информации, которую может ему предоставить древнегреческая керамика. И глава эта во Франции середины 1980-х годов была отнюдь не лишней, как была бы она не лишней и в России конца 2000-х. Дело в том, что мощная культурно-антропологическая школа, сложившаяся во Франции стараниями Луи Жерне, Ж. -П.

Вернана и П. Видаль-Накэ, предложила совершенно иную, радикально отличную от традиционно принятой в Европе точку зрения на восприятие античной культуры. Название последней книги Луи Жерне, уже после смерти автора подготовленной к печати Ж. -П. Вернаном, «Антропология Древней Греции»,[2] говорит само за себя. С «древнегреческого чуда» снимается ореол непостижимой тайны, греческая древность перестает быть этиологическим мифом, легитимирующим всю историю последующих европейских цивилизаций, а становится просто одной из «чужих» культур, далеких и непрозрачных, но – так же как и другие чужие культуры, скажем, африканские или полинезийские, – обретает право быть исследованной при помощи компаративных методов и методологий.

И дополнительную новизну этой точке зрения придавал тот факт, что она отошла от привычного для европейской цивилизации – цивилизации читающей и пишущей – способа воспринимать античность прежде всего сквозь призму письменного текста, для которого тексты изобразительные были не более чем «артефактами» или «иллюстрациями». Античные пластические образы перестали «воспроизводить», дублировать реальность, считанную нами с античных текстов, и обнаружили свою собственную грамматику, свой собственный лексикон и свои собственные сюжетные ряды, порой весьма отличные от лексикона и сюжетных рядов письменной традиции. В итоге картина античного мира перестала быть плоской, обрела дополнительное измерение – и мы неожиданным образом получили доступ к совершенно другой Греции: и к тем способам, которыми греки конструировали свою социальную реальность. Ибо «картинки», по словам того же Франсуа Лиссаррага, показывают нам далеко не весь спектр современной им жизни; а когда они показывают нам что-то конкретное, происходит акт выбора, – который сам по себе значим для антрополога.