Алексей Семенович Козлов «Чернилами добра и зла»

Читать онлайн «Чернилами добра и зла»

Автор Алексей Семенович Козлов

Чернилами добра и зла

Алексей Козлов

Дизайнер обложки Маргарита Пальшина

ISBN 978-5-4490-3101-3

La Milonga Del Angel

Банденеон, ты сердце жжёшь!Оно,Как мех твой, дышит медленным надрывом,И тот, в котором терпкое виноНе прижилось в бутылочном Мадриде. Нам не нырнуть под злые этажиЗа лавкой букиниста у таверны,Чьи высоки и схожи стеллажиС изданиями вин всех лет, наверно. Банденеон, ты тронул ноту-нерв,Что тянешь стоном и не отпускаешь,Где летом выпадает тот же снег,Что бел зимой в предгориях Монкайо. Здесь женщины красивы и крепки,Жадны́ их губы, утончённы станы,А груди и круглы, и высоки,Но их не пригласить ещё на танго. Мигель, давай научим их тому,Что плачет ностальгией по корриде. Дай руку мне, партнёру твоему,Кто тоже жил отверженным Мадрида.

Resume

Темнота наказанием,Выключением телика. Игры дворика заднего,Хулиганство, но мелкое. Интересы к подробностямИ деталям у девочек,Нагловатые робостиИ к запискам доверчивость. Прыщеватость при стройностиИ гантели отцовские,А с гитарой расстроеннойХрипотца под Высоцкого. Чаепитья досужие,Рассужденья о женщинах,Килограммы ненужныеБез прыщей и брожения. На лекарствах гадание,Ожиданье без выбора —Темноты ожидание,Немоты телевизора.

А пилигрим идёт в поля

От фонаря до фонаря,Не заносясь на поворотах,Стареет. Поступь сентябряВ шагах из жёлтых дней короткихУже не та…ЭлектросветПройдён, а стали путеводныИ ближний свет, что – из-под век,И дальний – Млечный Путь свободы. Заборы, крепостной стеныПрочнее, проплывают мимо,Что не страшны, а в крепостныхЗа ними – зависть к пилигримуНеполноценных горемык,Чьи огражденья полноценны. Затвор ружья в ночи гремит,Звенят «Эй, проходи!» и цепиЕщё не спущенных собак,Что друг от друга сатанеют;Шаги, молчание и мрак —От этого ещё страшнее. «Что он там бродит по ночам,Куда идёт, стирая обувь?»Остёр обломок кирпича,От страха разум туп, как обух. А пилигрим идёт в поляУснуть отщебетавшей птицей —В полях ещё тепла земля,На мостовых уже не спится.

Айвазовский и осень

Как море – небо. Холст «Девятый вал»Был словно перевёрнут влажной тряпкой. Я на обломке мачты узнавалВ глазах матросов собственную хлябкость. И прогибали руки провода…А может, те нагрузкою амперной —Баржой влекли питанье городам,Как бурлаки по Волге вверх, и, верно,Устали, от столба тащась к столбу. Столбы, торча распятиями сосен,Напоминали мачты и судьбуРабов, восставших на Сенат и осень. И почва с перелеском на грудиЕдва дыша, лежала неподвижноВ сентябрьский день со звоном впереди,Который я со школы ненавижу.

Актёру

«О времена, о нравы!»,«Справедливость,К тебе взываю!»Может быть, онаИ снизойдёт, но, поглядев гадливо,Отправится в иные времена. Поменьше патетического, друг мой,Когда кричишь в кухонное окно. Ты на груди заламываешь руки?Так жди, что их заломят за спиной.

Аляска

Водимы тропами познанья,Грузили всякий мусор в память,Корабль гудел без нас в тумане,Застывший, как ослепший мамонт. Японцы камерами «Sony»,По весу равными владельцам,Снимали…Hа японцев солнце,Ещё не снятое, глядело. Задами к фотоаппаратамМедведи с животами лосей,Природе собственной не рады,Давились ручьевым лососем. В харчевнях погибали крабы,Размером больше, чем кастрюли,В круизах редкие, арабыБлюдя халяль, глотали слюни. Порой хвосты китов взлетали,Пугая белогрудых чаек,А ели межконтинентально,В зенит нацелены, торчали. Не первый век в церковном срубеОтец, упитан и осанист,Благодарил от мiра трубноЗа благожребье Александрa.