Валерий Воскобойников
Братья: Кирилл и Мефодий
1100 лет назад братья Кирилл и Мефодий принесли на земли славян свет письменности и знаний.
Это было время, которое нам, сегодняшним людям, постигнуть трудно. Религия, государство и наука слились тогда воедино. Ученые и писатели жили при монастырях и храмах. За любую отважную мысль, любое открытие благодарили бога, потому что считалось, что лишь по его воле люди узнают и строят жизнь.
Просвещать народы дозволялось только служителям церкви. И тот, кто мечтал стать учителем, обязательно становился священником.
Даже народные восстания прикрывались церковными целями.
Пройдут века, и Фридрих Энгельс скажет об этой эпохе: «Всякая борьба против феодализма должна была тогда принимать религиозное облачение».
О жизни великих братьев, об их борьбе за славянскую письменность, просвещение славянских народов — эта книга.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Константинополь
Здесь все было пыльным: головы людей, конские попоны, огороды и виноградники по бокам дороги.
Несколько недель стояла жара, серую землю покрыли трещины.
По древней византийской дороге двигалась группа всадников. Четверо пожилых мужчин в одеждах слуг сопровождали болезненного мальчика лет четырнадцати.
Дорога была многолюдной. Порой их обгоняли другие всадники в богатых шелковых одеждах. Иногда, наоборот, они обгоняли крестьянские повозки, запряженные парой быков прямо за рога.
«Взгляни на слугу, и ты скажешь, кто его господин», — говорила старинная пословица.
Эти слуги выглядели побогаче иных господ.
К тому же были они вооружены на случай встречи с лихими людьми. С важностью, с достоинством оглядывали они встречных путников.Мальчика встречные не интересовали. Лицо его было задумчиво, печально. Хотя одет он был в дорожный плащ из дорогого шелка с красивой застежкой — фибулой, а при взгляде на его коня многие завистливо качали головой, не было в его осанке вельможной гордости.
Следом за этой группой, отстав на полсотню шагов, двигался рослый парень. Громко, сам для себя, он распевал веселую песню, один и тот же куплет повторил он уже множество раз. Сопровождающие ему были не нужны, рубаха-хитон из грубого полотна, заправленная в пыльные штаны, — вот и все, что было на нем. Встреч с лихими людьми он не боялся, скорее лихой человек испугался бы, встретившись с таким здоровяком один на один.
К группе всадников он не приближался, хотя двигались они одной дорогой к великому и счастливому городу, оку земли, дарю городов и солнцу империи — к Константинополю.
Уже видны были его крепкие каменные стены, а за стенами — знаменитые на весь мир дворцы и храмы.
В большом пруду женщины полоскали белье. Всадники проехали мимо них равнодушно, парень же приостановился, крикнул что-то веселое, получил в ответ шутку и лишь затем двинулся дальше.
Но теперь остановились всадники. Слуги достали сосуд с водой, юноша отпил несколько глотков. Парень, совсем уже приблизившись, облизнулся.
— Эй, добрый господин, не оставишь ли и мне глоток-другой?