Читать онлайн «Я останавливаю время»

Пропеллер засверкал и погнал в лицо густую терпкую смесь бензина и эфира. Свежий и упругий ветер, напоенный новыми, незнакомыми запахами, сразу же опьянил и закружил голову.

Когда гидросамолет вышел на редан и понесся с необычной для меня скоростью, я приступил к съемке. Крутить ручку аппарата было трудно. Ветер бил тугой струей и мешал мне работать.

Мы стартовали от Крымского моста справа. Там, где теперь поднялись кварталы высоких домов, беспорядочно громоздились темные склады, берег был грязный, заваленный. Слева, на глинистом откосе, зеленели деревья Нескучного сада.

Берега Москвы-реки поплыли, удаляясь в сторону. В сознании мелькнула мысль: как хорошо, спокойно там, внизу, в Нескучном… Но острота и новизна впечатлений скоро заслонили волнения и тревоги. Я углубился в работу и совсем перестал обращать внимание на то, что мы висим над водой, и что положение наше не очень-то устойчиво и надежно.

И вдруг прямо на нас стремительно понесся Окружной мост. Казалось, что самолет ни за что не перелетит через него и неминуемо врежется в стальные переплеты. «Хоть бы он совсем не поднялся, — подумал я, — тогда бы мы проскочили под мостом, словно на глиссере…» Перед самой аркой Бухгольц рванул машину вверх, и мост провалился и уплыл назад.

Мы летим над Москвой. Я был счастлив — это была моя первая съемка Москвы с воздуха.

До меня Москву с воздуха снимал в 1917 году оператор Франциссон с самолета французской фирмы «Фарман». Съемка была неудачной — при посадке самолет разбился, оператор погиб, а летчик Валентей, пилотировавший самолет, ранен. Интересно, что после этого он больше не летал, а изучил операторское мастерство и стал оператором.

В 1924 году Москву с самолета снимал оператор П. В. Ермолов — в день похорон В. И. Ленина.

Может быть, были и другие случаи съемок столицы с воздуха. Тогда я об этом не думал.

Крутить ручку аппарата было вначале так трудно, что рука деревенела, и приходилось часто отдыхать.

Но вскоре я освоился и нашел удобное положение: под углом к напору воздуха — так, чтобы ветер не раздувал веки глаз и не залезал в рот, мешая дышать.

Волновала мысль, что я снимаю необыкновенные по красоте кадры. Москва с птичьего полета — как здорово! Я чувствовал себя уже настолько свободно, что жестом руки попросил Бухгольца пролететь над четырьмя кирпичными трубами около фабрики «Красный Октябрь». Тогда эти трубы были намного выше теперешних. Во время Отечественной войны их для маскировки изрядно подрезали. Мы пронеслись на крутом вираже совсем низко, и я заглянул в черные жерла труб.

Ура! Москва подо мною!

Полыхнул, обжег золотым пламенем внизу купол храма Христа Спасителя. Какой он отсюда маленький, а ведь громадина…

Я снимал, пока не кончилась пленка.

— Конец, — показал я, скрестив руки. Бухгольц понял меня и занялся проверкой летных качеств самолета, а я восхищенно смотрел на город и старался узнать знакомые улицы, площади, дома. Неужели город такой огромный?