Annotation
Даниил Лукич Мордовцев (1830–1905) автор исторических романов «Двенадцатый год» (1879), Лже-Дмитрий» (1879), «Царь Петр и правительница Софья» (1885), "Царь и гетман" (1880), «Соловецкое сидение» (1880), «Господин Великий Новгород» (1882) и многих других.
Герои предлагаемой исторической повести» Авантюристы» — известные политические и общественные деятели времен правления Екатерины II живут и действуют на фоне подлинных исторических событий. Все это делает книгу интересной и увлекательной для широких кругов современных читателей.
I. ДОНОС
II. ФАЛЬШИВЫЕ АССИГНАЦИИ
III. ЗОРИЧ В ШКЛОВЕ
IV. НАКРЫЛИ
V. ТЕПЛЫЕ РЕБЯТА
VI. "МУХА В ПАУТИНЕ"
VII. СПАСЕНИЕ МУХИ
VIII. НА МЕСТЕ ХРАМА ИФИГЕНИИ В ТАВРИДЕ
IX. РОКОВАЯ МИНУТА
X. "Я ЧЕРВЬ, Я РАБ…"
XI. В ТАЙНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ
XII. КРАСНОЕ ЯИЧКО
XIII. ИЗГНАННИК
XIV. В ПЕТЕРБУРГЕ "СТРЯПАЮТ"
XV. НАПРАСНОЕ ОЖИДАНИЕ
XVI. ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗГНАННИКА
XVII. ПОИСКИ СВЯЩЕННИКА
XVIII.
ОПЯТЬ В ТАЙНОЙ ЭКСПЕДИЦИИXIX. В КАБИНЕТЕ ИМПЕРАТРИЦЫ
ЭПИЛОГ
ПОД ПИРАМИДАМИ
notes
Note1
Note2
Note3
Note4
Note5
Note6
Note7
Note8
Note9
Note10
Note11
Note12
Note13
Note14
Note15
Note16
Note17
Note18
Note19
Note20
Note21
Note22
Note23
Note24
I. ДОНОС
Летом 1783 года князь Потемкин, следуя из Петербурга в только что приобретенный от Турции Крым, заехал в гости к Зоричу, бывшему фавориту "Семирамиды Севера", в знаменитый Шклов, подаренный ему императрицею.
Зорич с величайшими почестями принял могущественного временщика в своем роскошном дворце, в котором три года тому назад он принимал коронованных гостей, императрицу Екатерину Алексеевну и австрийского императора Иосифа II. Потемкин, для которого Зорич уже перестал быть соперником, своею любезностью старался показать, что все прошлое забыто.
Высокому гостю отведены были те именно комнаты, в которых останавливалась Екатерина, и он скоро отправился на свою половину, чтобы отдохнуть с дороги после представления местных властей. Вид из отведенных ему апартаментов был великолепный: под горою, на которой стоял дворец, протекал Днепр, широкою лентою расстилавшийся вправо и влево и исчезавший за далекими гористыми берегами; за Днепром темнел зеленый бор и Дымчатая даль терялась в бесконечности. Во всем ландшафте было что-то тихое, успокаивающее.
— Нет, мне бы этого не довольно было после всего того, что было, — как бы про себя сказал князь, задумчиво стоя у окна. — А может, он ждет еще, надеется… Напрасно! Я знаю ее — вон с глаз, вон из сердца… Орлов, Понятовский, Зорич и другие давно забыты… Один я держусь.
Он отошел от окна и хотел позвонить, как в комнату вошел дежурный адъютант.
— Ты что? — спросил князь.
— Какой-то еврей просит аудиенции у вашей светлости, — отвечал адъютант.
— Что ему нужно?
— Не говорит ваша светлость.
— Так прогнать его, если не хочет сказать.
— Он говорит, что имеет сообщить, и только лично вашей светлости, величайшую тайну, государственной важности, говорит.
— Какую-нибудь кляузу.
— Не могу знать, ваша светлость… Клянется и дрожит весь.