Читать онлайн «Проклятый род»

Иван Рукавишников

Проклятый род

© ООО «Издательство «Вече», 2018

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2018

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СЕМЬЯ ЖЕЛЕЗНОГО СТАРИКА

Тихо, прилично, от дряхлости и болезней умирал длинный, чуть сутуловатый старик. Бритое лицо его злобно сверх меры. Только старик знает, что скоро-скоро умрет. Бродит он по дому, присаживается на стулья, иногда приляжет на диван. Мешает ему длинный старый сюртук, мешает высокий галстук и даже теплые сапоги.

Приказчик снизу из конторы пришел. Векселя должников. Скоро срок. Письма к подписи.

– В кабинет! На стол положи.

Отнес приказчик. Опять у двери встал. Про что-то нужное спрашивает.

– Потом! Потом! Перед чаем в контору сойду.

И рукой махнул. Умирает железный старик. И люди противны ему. К окну подошел. Вся Торговая подводами запружена. Мужики неистово гремят. Железо в стариковы балаганы складывают.

– А! Балахнинские…

Хотел что-то в форточку крикнуть. Привычка. Но не крикнул. На улицу так загляделся.

– Ишь, ведь… Умирать время подошло.

Глухо сказал. А за миг не знал, что скажет. Думы молчаливых, грузных дней сказали.

Еще тяжелее стало старику. Злоба-жаба на сердце вспухла и пожелтила бритое лицо и длинные сухие пальцы.

За окном стариково железо гремит, и Божья весна тихо веселится. Пора-то какая. Через неделю-другую Волга вскроется. До Каспия рукой подать. Урал тоже. А Кама! Ока! Закипит. Везде дела.

– Балбесы, верно, на реку глазеют. Вздулась, слышно, Волга. Закраины ломает.

О, как кипела злоба, жабий яд, во всех жилах старика, когда он кричал, не подходя к дверям, так, всюду кругом себя:

– Семен! Макар! Сюда! Кто там есть…

Открылась дверь. Супруга, большая, рыхлая, старая – не старая, важно испуганное лицо показала.

– Что?

– Не слышно, что ли, кого зовут.

– Сейчас они…

И скрылась. А вместо нее в дверях Семен стоит.

Старший сын старика в синем коротком пиджачке, с розовым галстучком на худой шее, прилично-робкий, в кого-то влюбленный, приглаживает напомаженные жидкие волосы.

– Семен. Как шереметевское нынче?

– На четыре копейки ниже прошлой недели.

– А строгановское?

– Без перемены, папаша.

– Ты про листовое?

– Про листовое, папаша.

Остро глядит отец в сына. Желтизна с лица спала.

– Ивана Данилыча векселя все переписать. К ярмарке принорови. На столе там. А вот с этим, с Васюковым, что делать?

Молчит сын. Ждет. Думает – не к нему.

– С Васюковым, говорю, как? Ну?

– Как угодно, папаша.

– Знаю. А по-твоему, как?

– Как угодно, папаша. Только и у Васюковых заминки нет. А вчера сам сына посылал. Тоже до ярмарки просил.

– Нельзя. К ярмарке банкрот будет. Слыхал, во сколько он лавки застраховал? А безо времени в Питер к чему летал? Знаем, нельзя Васюкову.

И опять пожелтело лицо старика бритое, с крючковатым носом, с сухими губами. И под седыми на виски заческами проступил пот.

Помолчали. Впустили в комнату, в трехоконную светлую залу, громы железа и солнечные звоночки весны. И отразилась Божья весна милой забывчивостью в глазах Семена. И грохот подземных сил железа отозвался злобным дрожанием рук Семенова отца.