Ян Добрачиньский
Тень Отца
Говорить о Ее заслугах – это правильно;
но, прежде всего, надо быть способным следовать Ее примеру.
Она более желает от нас подражания, чем восхищения,
а ведь Ее жизнь была такой скромной!. .
И сколько невзгод, сколько разочарований!
Сколько раз люди упрекали доброго святого Иосифа,
сколько раз не хотели заплатить за его работу.
Мы с вами были бы очень удивлены,
если бы знали, сколько они страдали…
Jan Dobraczyński
«Cień Ojca»
Copyright for the Polish edition by Aleksandra Dobraczyńska – Kadzińska; Joanna Dobraczyńska – Kuś, Warszawa, 1997
Copyright for the Polish edition by Instytut Wydawniczy PAX, Warszawa, 1997
Перевод с польского: Александр Крещук
Корректор: Ольга Марсова
Дизайн обложки и иллюстрации: Иван Сердюков
2-е издание
Часть первая
Жена
Зной полуденного солнца, втиснутый в узкую улочку, казался почти густым. Выбеленные стены ослепительно пылали на солнце. Маленький ослик, привязанный к пню акации с ободранной корой, стоял, грустно понурив голову, и лишь когда ему слишком докучали мухи, сердито бил по бокам хвостом. Возле него на дороге, присев на корточки, играли в песке двое детей. Они были увлечены игрой, но, заметив проходившего мимо высокого, широкоплечего человека, мальчик встал и произнес: – Мир тебе, дядя Иосиф.
– И тебе мир, Иуда, – ответил тот.
Он остановился. Дружелюбно похлопал по спине мальчика и, улыбнувшись маленькой девочке, которая продолжала сидеть на корточках и только смотрела на него снизу вверх большими черными глазами, сказал:
– И тебе мир, Сарра.
Затем он медленно пошел дальше, погруженный в свои мысли, а дети, повернув головы, смотрели ему вслед.
На разостланном под деревом покрывале лежал человек, укрытый, несмотря на жару, грубым полосатым одеялом. Издалека было слышно его тяжелое, сопящее дыхание. Иосиф подошел ближе и склонился над лежащим. Старик дремал. Седые поредевшие волосы вздымались над головой, словно подхватываемый ветром пух. Его рот, в котором осталось всего несколько зубов, был приоткрыт, губы терялись среди седой бороды. Его руки со вздутыми жилами лежали на одеяле, слегка подрагивая. На одном из пальцев старика был толстый, бесформенный перстень, который был обвязан ниткой, чтобы не сползал.