Макиавелли Никколо
Мандрагора
Никколо Макиавелли
Мандрагора
Комедия в пяти действиях
Перевод В. Ракинта
Комедии итальянского Возрождения
М. , "Искусство", 1965
КАНЦОНА,
ИСПОЛНЯЕМАЯ ХОРОМ НИМФ И ПАСТУХОВ ПЕРЕД НАЧАЛОМ КОМЕДИИ
Каллим
С
Н
Лукреция, жена Нича.
Лиг
Состр
Фра Тим
Женщина.
Действие происходит во Флоренции.
ПРОЛОГ
О добрый зритель, бог тебя храни,
при том, что настроенье
твое зависит, видимо, от нас.
Узнаешь ты, какое в наши дни
случилось приключенье,--
молчи и не спускай со сцены глаз.
Флоренцию сейчас
твою тебе покажем
и случай наш расскажем.
В другой же раз тебя мы посмешим
тем, что покажем Пизу или Рим.
Вот одного законника жилье,
который, изучая
закон, Боэция осилил том.
А вот -- Амура улица: ее
коварна мостовая,--
упав на ней, не встанешь нипочем.
Узнаешь и о том,
коль не уйдешь ты прежде,
кто именно в одежде
монаха -- настоятель иль аббат --
во храме некий совершит обряд.
Левее юноша один живет --
Гваданьи Каллимако,
что только из Парижа прикатил.
Любезен он, достоинство блюдет,
как все его товарищи, однако.
Он девушку любил,
любил что было сил
и -- станет вам известно --
с ней поступил нечестно,
но я б хотел, чтобы любой из вас
вот так обманут был хотя бы раз.
Мандрагорой историю назвать
решил ее создатель,
а почему -- потом поймет любой.
Коль скоро вздумаете вы скучать,
не так уж горд писатель,
чтоб вам не поднести бокал-другой.
Любовник -- никакой,
законник -- плут немалый,
монах -- прегрешный малый,
коварный и презренный парасит...
Вам любоваться ими предстоит.
И если глубины рассказ лишен
и не украсит имя
того, кто жаждет мудрецом прослыть,
простите автора за то, что он
сужденьями пустыми
дерзнул досуг свой горький усластить,
не вправе обратить
глаза к другим предметам:
ведь не дано при этом
ему иными свойствами блеснуть,--
труды его не ценятся ничуть.
Какой награды ждать? Исподтишка
любой, на что ни глянет,
что ни увидит, все подряд клянет.
Век нынешний -- не прошлые века,
и, ясно, он не тянет
ни в коей мере до былых высот.
Прикинув наперед,
что ругань -- неизбежна,
иной из нас небрежно
на голову свою рожает труд,
который ветры в клочья разорвут.
Но если б даже этого творца,
схватив за космы, в чувство
привесть надумал кто-то и от дел
отставить, я пугнул бы наглеца,